– Последняя воля Исчадия… – раджа повертел плечами, потряс жиром на боках. – Считать тебя Избранником… И ты хочешь попасть на Синфеон. Сначала тебе было нужно на Пещерный Остров, а теперь – на Синфеон. А потом понадобится еще куда-то. Тяжела доля Избранника. Долог его путь и опасен.

– Да уж, достопочтенный. У меня не было выбора, – ответил я.

Бакхи со свистом втянул воздух, точно от резкой зубной боли, и принялся отвешивать радже мелкие поклоны, насколько это было возможно в невесомости.

– Как ты умер? – маленькие раскосые глазки раджи сверкнули. А он, оказывается, нехороший человек. Подавай ему, видите ли, подробности.

– Какая разница, – холодно ответил я. – Я не умер. Я живее всех живых. И я докопаюсь до сути! – «Поскольку иного смысла существования в газовом космосе Глаза у меня явно нет…» – договорил я про себя.

– Ты заряжен энергией Брахмы до предела, – мне показалось, что хозяин мирохода «Аравинда» одобрил мои гордые речи. – Я даже рад, что Исчадие осталось на Целлионе. Доставить из мира в мир одного Избранника, пусть даже со слугой и рабыней, куда проще и дешевле, чем четырехголовое чудище, которое никогда не спит и только и делает, что уничтожает припасы, гадит и пророчествует. На «Аравинде» нет места для армии браминов, которые бы подтирали Исчадию зады.

Раджа снова мило улыбнулся и отплыл назад.

– Мироход отвезет тебя на Синфеон, – сказал он. – Идти против воли Избранника – лишь зря гневить Зрак. Любой, кто нюхал дыхание Брахмы, не станет баловаться с высшими силами, тем более – сейчас, когда они качают нас на ладонях.

Слава Глазу! Похоже, с царьком все договорено, и проездной на мироход – в кармане. Вот только это навязанное мессианство меня беспокоит. Боюсь, ничего доброго оно мне не принесет. Слишком уж жесток мир под Взором.

– Для чего я избран?

Мой голос все-таки дрогнул! Позор на седины Сандро Урии!

– Мне не дано знать такие вещи. – Раджа помотал головой. – Об этом тебе будет сказано на Синфеоне.

«Хитрит! – сразу понял я. – Нехорошо, капитан!»

– И все-таки, раджа. Я не верю, что такой высокопоставленный асур, как ты, достопочтенный, может быть несведущим.

Хозяин мирохода поморщился.

– Тьма наступает. Хаос наступает, – ответил он неохотно.

Ясно. Как всегда: задаешь конкретный вопрос и слышишь в ответ бабушкины сказки… Но что еще можно ожидать от человека, который верит, будто живет внутри черепа Брахмы?

– Пока никто из избранных не смог как-либо помочь Колесу, – договорил раджа.

– А что нужно сделать? – полюбопытствовал я.

– Мне не дано знать, – снова вильнул раджа. – Для этого нам и нужен избранный, чтобы понять – что нужно сделать, – добавил он. – Добро пожаловать на борт «Аравинды», Избранник, слуга-мертвец и рабыня-дочь, она же – рабыня-мать. Мы берем курс на Синфеон!

Вот и договорились.

Раджа кликнул слуг, и они с почтением препроводили нас в каюты. Ситу направили в женскую половину. Перед тем как проститься с нею, я попросил передать привет Ниле. Сита ответила: «Не смею ослушаться» и печально так потупила взор.

И все же как Сита, дочь вольного слуги, стала моей рабыней? Надо будет на досуге поговорить с этой парочкой по душам.

Нам с Бакхи отвели отдельную каюту. Большая кровать под балдахином предназначалась для Избранника. Мне выдали шелковую ночную рубашку, помогли переодеться и затем прикрепили ремнями к ложу. Белье было чистым и накрахмаленным до хруста. В каюте пахло благовониями, несколько вентиляторов гоняли теплый воздух. Ярко сияли под плафонами электрические лампы.

Бакхи устроили на соседней кровати. Заветный сундучок старый прохвост привязал к ножке стальной цепочкой.

– Спи, раб! – приказал посвященный. Мой слуга запрокинул голову, что-то забормотал и отключился.

Татуированное чело возникло надо мной. Глаз, который на всех зрит, словно хотел мне подмигнуть.

– Спи, Избранник.

И Глаз действительно принялся моргать в приступе безудержного нервного тика. Я понял, что уже сплю.

Жертва была напрасна. Вимана-мироход не достиг цели. Может быть, потому, что мы сменили первоначальный курс? Брахма разберет…

Сквозь проломы в оболочке гондолы взору открывалась сплошная стена зарослей. Масса зелени, пронизанной сиянием Глаза. Если бы не ничтожная сила тяжести, могло показаться, что гигантский воздушный корабль рухнул на одну из планет Колеса. Но скорее всего, это был астероид: каменюка гораздо крупнее той, что торчала из обшивки мирохода, виденного мною в первый день пребывания на Целлионе. А может, и не одна каменюка, а целый дрейфующий архипелаг.

Похоже, у меня будет много времени, чтобы разобраться в этом.