Жаль, что, как это всегда и бывает, свидетелей этому не было. Так всегда: как совершаешь что-то героическое — так никого, а кто и был, отвернулся, а как в лужу шлепнешься — так целая толпа вокруг и все с телефонами, даже посреди глухого леса.

Впрочем, потенциальные зрители были заняты более важным делом, чем запечатлевать мое торжественное появление.

Автобус лежал на боку, свалившись с высокого откоса трассы, неподалеку от светлого, пронизанного солнцем леса. Большая часть предполагаемых пассажиров столпилась на обочине, глядя вниз, на то, как меньшая часть, выстроившись в короткую цепочку, достает из багажного отсека сумки, чемоданы, корзины, картины, картонки и перебрасывает их друг другу, пока имущество не приземляется в сложенную у края трассы кучу.

— Я же говорила, милиционера забыли! — выкрикнул женский голос. Чей именно, я не разглядел, слишком ярко было вокруг, да еще перед глазами плыли цветные круги, — Ой, и девочку! Товарищ милиционер, посмотрите, ваши вещи тут?

Оскальзываясь на траве, я кое-как сумел подняться к дороге, где чьи-то руки — дай бог тебе здоровья, добрый человек — подхватили девчонку, а затем, схватив меня за запястья, выдернули наверх.

Трасса, ровная, длинная, как стрела, рассекает окружающее пространство ровно пополам. Асфальт на ней вовсе не такой сказочный, как обычно в России — в смысле, сел за руль и поскакал — ровный и гладкий, как будто каток, положивший его, только что скрылся за поворотом. Или за горизонтом, поворотов-то тут нет…

Толпа человек из двадцати стояла на обочине, рядом притормозили несколько ярких разноцветных легковушек незнакомых мне марок и старомодного вида.

— Товарищ милиционер, — опять эта женщина, вот всегда, что бы ни произошло, рядом окажется вот такая суматоха, которая будет всех тормошить и организовывать во что-то, даже ей самой непонятное, — Вы свои вещи посмотрите?

Вещи? Да, у меня были вещи… Должны были быть, я же ехал на автобусе… на междугороднем автобусе, а, значит, хоть что-то со мной должно было быть… Вот только…

Что?

С некоторым, довольно ленивым испугом, я понял, что не помню, с чем я ехал в автобусе. Больше того — я вообще не помню ни поездки, ни того, как садился в автобус.

Кто я — помню. Уже хорошо.

Сорок пять лет, капитан полиции, старший оперуполномоченный ОУР ОМВД РФ по городу N… я одернул мундир… был, до вчерашнего дня. С сегодняшнего дня — всё, я в нашем дурдоме больше не работаю. Теперь я — пенсионер, который будет в майке сидеть за столом во дворе, пить пиво и играть в домино… или чем там на пенсии занимаются?

Мозг робко постучался изнутри, пытаясь обратить мое внимание на некоторое несоответствие. Ну что, что?!

Мундир. Мундир? Мундир?!

Я его и так-то носил раз в год по завету, а сейчас-то я его зачем нацепил? И… что это за мундир на мне?

Светлый, серо-голубой, с широким поясом на талии, двумя накладными карманами на груди… и двумя на боках… да это не мой мундир, это френч какой-то!

Мозг робко поскребся… Да что еще?!

Талия? Да, у меня есть талия! Опера, как и волка, ноги кормят, а где вы видели толстых волков… Что не так с талией?! На ней ремень? Это я уже отметил! Руки? Руки, которые дергают ремень? Да, это мои руки!

А нет, стоп. Не мои.

Они, конечно, похожи на мои — форма ногтей так один-в-один. Вот только у меня не было вот этого замечательного беловатого толстого шрама на тыльной стороне левой кисти, как будто когда-то в детстве я умудрился распанахать руку.

Не было такого. И шрама не было!

В ушах неожиданно зазвенело, как будто в них пронеслась русская тройка с бубнецами. В этом момент я увидел необычное зрелище — автобус взлетел в воздух и закружился там, в небе, все сильнее и сильнее, так что превратился в огромный разноцветный круг, тут же затерявшийся среди множества других таких же кругов, танцующих перед моими глазами.

А потом выключили солнце. И кто-то сильно ударил меня в затылок.

Кажется, асфальт.

Белый потолок. Из тех потолков, что вызывают мысль у верной жены «Побелит — не побелит?». Этот таких мыслей не вызывал, так как и так был уже беленым. Хорошо так, качественно, до снежной белизны и чуть ли не идеальной гладкости. Этот потолок явно не знал, что такое, когда соседи сверху сначала решают набрать ванну, а потом им стреляет в голову прошвырнуться по магазинам.

Да и вообще — высота этого самого потолка подсказывает, что я в больнице.

— Товарищ поручик, вы очнулись?

Ну да… стоп, а кто это спросил?

Я повернул голову, попытался подняться…

Сильные руки мягко прижали меня к подушке. Ну, уже хорошо, что не подушку ко мне, верно?

— Лежите, лежите, — произнес профессионально-заботливый голос.

Женщина. Средних лет, чуть полненькая. Медсестра. В белом халате. Которые в наше время носят разве что во время ролевых игр… хотя, нет. Для ролевых игр халатики выбирают покороче, да потоньше, а этот плотностью ткани может посоперничать с иным плащом. Впрочем, я уже понял, что нахожусь как-то не совсем в нашем времени…