Но те, по правде говоря, были оплачены на несколько месяцев вперёд — зарабатывать я умела. Куда сложнее было сохранить заработанное и, главное, не дать Имиру об этом узнать.

Он просто не мог иначе — все деньги, что попадали к нему в руки, он спешил вложить не в погашение гигантского семейного долга, а в очередную «бизнес-идею». Каждый раз, стоило ему заговорить об этом, меня почти начинало трясти.

Моих доводов он не слушал, мама и вовсе не пыталась его остановить, а папа...

Отец умер шесть лет назад.

Я до конца не знала, что тогда произошло — мама неохотно делилась подробностями, но всё же призналась: смерть связана с опасным ритуалом, проведённым с ошибкой. Королевская семья заплатила нам огромную компенсацию, хотя и не обязана была — насколько я поняла, вина лежала на отце, и второй ритуалист серьёзно пострадал, но выжил.

Именно эти деньги позволили нам сохранить поместье — с правом выплаты долга в течение следующих десяти лет.

— Красивая мисс, возьмите сегодняшнее издание «Соронского Вестника». Всего одна бронзовая! — подслеповатый старик протягивал мне пёструю от заголовков газету, и я, не раздумывая, протянула ему монетку.

— Светлейшего дня, — пожелала я, удаляясь по мощёной улочке.

Интересно, упомянуто ли там про «Время Зова» для кронпринца? Будут ли писать о потенциальных невестах?

Содержания газеты я не разглядела — слишком устала, и буквы скакали перед глазами. Значит, прочитаю, когда проснусь после отдыха.

Мысли о мягкой перине и тёплом одеяле вызывали приятные мурашки, а яркое солнце, голубое небо и звонкий золотой в кармане — довольную улыбку. Я даже замурлыкала какую-то мелодию, привлекая внимание редких прохожих, но те в основном добродушно улыбались в ответ, видя скромно одетую, счастливую девицу.

В столицу я вернулась через год после смерти отца, пять лет назад, и поразилась тому, насколько неважными и незначительными оказались все мои предыдущие страдания а также ожидаемые унижения.

Я боялась упрёков, косых взглядов, насмешек, унижений — а на деле куда тяжелее оказалось то, что никто в здравом уме не станет нанимать девицу без полной квалификации, особенно если она просит скрывать это от главы семьи — Имира. Где уж тут волноваться о пересудах и косых взглядах изысканных леди?

Как говорила матушка, люди забудут через десять лет? Мне казалось, что они забыли куда раньше — тем более что после меня ещё несколько высокородных девиц расстались с честью, поспешно вышли замуж, и пару месяцев высшее общество довольно зубоскалило. Похоже, споры, подобные тому, что затеял Леонард, вошли в моду, но вскоре благородные девушки научились не поддаваться на мольбы своих женихов и молодых людей.

Конечно, никого из них не бросили, как меня, сразу после того, как опозорили. Но, заваленная настоящими проблемами, я уже просто не замечала постороннего внимания, тем более что район, в котором я жила, вряд ли считался престижным.

На улице редкие знакомые аристократы меня обходили, презрительно усмехались или делали вид, что не замечают — но примерно этого я и ожидала. Особенно после того, как наша семья обратилась за финансовой поддержкой к ближайшим друзьям, включая тех, кто был мне так дорог в академии — с просьбой помочь сохранить поместье.

Лишь для того, чтобы получить отказ.

Я и не винила их. В прошлом мои родители, скорее всего, сами посоветовали бы игнорировать скандальных и опозоренных друзей. А я была настолько ведома и тупа, что верила: родители всегда знают лучше.

— Мио Валаре, вы вернулись, — стоило мне войти в двухэтажное здание, где я снимала крохотные апартаменты, как ко мне тут же вышла смотрительница дома — сухая и низкорослая миссис Келлер.

Но одно её обращение уже выдавало недовольство.

— Чем могу помочь вам, миссис Келлер? — бойко ответила я, профессионально и дружелюбно улыбаясь.

— Не надо мне тут ваших… этих! Я вас насквозь вижу! Врали мне всё это время, мошенница!

Вот вроде ей не больше пятидесяти, а тон — как у ворчливой старухи.

— Я уверена: что бы ни произошло, мы с этим разберёмся, — всё так же бойко продолжила я, зная, что дружелюбие и обстоятельность куда эффективнее проявления эмоций. — Объясните, почему вы называете меня мошенницей?

— Я написала вашему брату, заботилась о вас, такой... и что же узнаю?! Он знать не знает, кто я, и что вы у нас живёте! И откуда у вас деньги — тоже не знает!

Хотелось мучительно зажмуриться и грязно выругаться, но я продолжала улыбаться.

Проклятые тёмные боги...