— Пойдём, Мио, — мама медленно повела меня к выходу.

Проблем с передвижением через толпу не возникло — все расступались, чтобы затем обсуждать происходящее между собой, смеяться над моей судьбой и глупостью.

Пусть.

Какая разница, если всё, во что я верила, оказалось лишь плодом моего воображения? Никакой счастливой семьи у меня не будет. И за Леонарда я тоже не выйду.

Как можно — если он не любит меня? Если изменяет?

— Мама, ты же не можешь всерьёз рассчитывать на то, что я выйду за него замуж? Мама? — спрашивала я уже по дороге домой, когда мы, наконец, остались одни.

— Мио, твоя репутация... Да и как человек чести, лорд де Рокфельт обязан жениться на тебе. Все знают, как суров его отец. Всё будет хорошо, дочка, — мягко ответила мама, явно отсчитывая мгновения до того, как мы окажемся дома.

— Всё будет хорошо?! — я повысила голос, но тут же взяла себя в руки, понимая, что и правда на грани истерики, в то время как нужно срочно искать решение. — Мама, он не любит меня. Он изменяет мне. Он позволил — и даже настоял — на действиях, что опозорили меня. Мне кажется, он просто сошлёт меня в дальнее имение... рожать наследников...

Картина будущего, как её видел Леонард, вдруг стала пугающе ясной. Я, наконец, поняла, где и как он видит меня в своей жизни.

— И это нормально! Многие женщины живут в дальних имениях и пережидают там скандалы. Десять лет — и все про это забудут, может и раньше. Ты вернёшься в новом статусе — статусе леди де Рокфельт, будущей графини!

Мама говорила неожиданно твёрдым, строгим голосом, а в её глазах впервые за всё это время проступил страх. Она действительно боялась, что я ещё что-нибудь выкину и разорву помолвку. И при этом не видела никакой трагедии в моём нынешнем положении.

— Пойдём, отец объяснит тебе, что в этом нет ничего страшного, — заметив моё удивление, матушка смягчилась, положила руку на мою ладонь. — Всё будет хорошо, Мио.

От того, сколько раз они — и она, и Леонард — произнесли эту фразу за последний час, меня уже начинало подташнивать.

Но, поднявшись в наш городской дом, где отец отдыхал после тяжёлого рабочего дня, мы не нашли ни утешения, ни уверенности, ни чувства безопасности, которого так желала матушка.

Вместо этого мы обнаружили отца — пьяного, почти не соображающего, сидящего над огромной кипой долговых расписок. Большая часть из них была оформлена на имя Имира Валаре — моего старшего брата.

— Нам придётся продать наше имение. Другого выхода просто нет.

Семь лет спустя.

«Кости и Короны» — мрачновато-изысканное здание в самом сердце Сороны с высокими арочными окнами, грандиозными, украшенными разноцветными стёклами. За ними мерцал тёплый янтарный свет, внутри царила полутьма: золотистые отблески люстр, тяжёлые балки потолка и мебель, обитая бархатом. Воздух насыщен благородными ароматами — мускусом, вином, дымом свечей.

Между столами скользили безупречно красивые девушки в облегающих платьях из плотной ткани, улыбаясь подкрашенными губами. Они раздавали резные деревянные жетоны с позолоченными краями и клеймами цифр.

Игроки — мужчины в дорогих камзолах — делали ставки на сукне тёмных столов. В глубине зала, под круглым витражом, располагался главный стол — место, где проигрывали титулы и выигрывали имения.

Не хотела бы я работать за тем столом.

— Во сколько ты заканчиваешь сегодня, Пиковая Линн? — с отчаянной попыткой заглянуть под мою маску спросил меня постоянный посетитель лучшего игрового клуба столицы.

Лорд Мартен Галь неизменно подходил именно к моему столу, и, насколько мне было известно, всё реже появлялся в те дни, когда я не работала. В какой-то момент я даже изменила график, и — о, чудо — он не пришёл.

Значит, девочки были правы: он действительно приходил сюда ради меня.

А ведь лорд женат, и матушка даже знакома с его супругой — хотя та и значительно моложе неё.

Не то чтобы они сейчас поддерживали общение.

— В семь утра, — соврала я, прекрасно зная, что выследить меня у него не получится — охрана строго соблюдала правила безопасности для работниц клуба, понимая, насколько неуправляемыми могут быть выпившие мужчины.

Тем более — выпившие оборотни, унюхавшие добычу.

— Я подожду тебя у выхода? — в его глазах — такая надежда, такое желание понравиться, что чьё-то женское сердце могло бы растаять… если бы едва ли не каждая из нас не слышала подобное почти каждый вечер.

— Мне это не интересно, лорд Галь. Я уже говорила вам ранее: оставьте свои попытки, чего бы вы там ни хотели.

— Ты такая наивная, ты просто не понимаешь... даже то, как ты выдаёшь мне пластины этими тонкими пальцами...