Я поймала себя на мысли, что Магар выбрал самые убойные «виды», где он либо обольстительно обнаженный, впечатляюще сильный и смелый, либо трогательно несчастный и одинокий. Уловив эту тенденцию, укоризненно вздохнула:

– Я же говорила, ты невыносим!

– Зато сработало, ты перешла на ты, сократила дистанцию между нами! – довольно рассмеялся он.

Наверное, с минуту мы молча любовались друг другом. Затем Кьюр потянулся ко мне явно с намерением поцеловать. Вскочив, я суетливо предложила:

– Может мне прямо сейчас в медблок сходить? Позаниматься там? Перед ужином. А ты… вы поработаете спокойно.

– Ну беги, трусишка, беги! – усмехнулся он, откинувшись на спинку дивана.

И я откровенно сбежала, а то еще чуть-чуть – и решать будет нечего, присвоят и пометят как частную собственность Магаров.

Утром четвертого дня на корабле лиамарилов после спа-процедур я приуныла, выбирая себе одежду. Пожалуй, мое единственное голубое платье скоро превратится в униформу. Не то чтобы меня критично волновало мнение Кьюра или экипажа. Я и в оранжереях работала в голубом комбинезоне, а в лаборатории – в белом халате. Но мне хотелось нарядиться, опять произвести впечатление на Кьюра, а пришлось вновь надевать опротивевшие штаны от серого костюма и плотную белую футболку с рукавами до локтя. Ну и ладно, зато с распущенными волосами буду выглядеть хорошо и без изысков. В обучающем модуле подколю их у висков заколками, чтобы не мешали.

Послав своему зеркальному отражению в качестве поддержки воздушный поцелуй, отвернулась, правда, позитивный настрой задерживаться не захотел. Простым «чмоком» расшатанные нервы не успокоить. Как же я устала от страха, даже безопасность здесь, на судне правительства лиамарилов, казалась обманом и иллюзией. Да, мне вернули имя и буквально уговорили срочно получить необходимые и важные знания о Лиамариле. Однако Маду в меня тоже впихнул не меньше знаний по двум десяткам других рас – устраивал мою «карьеру» универсального, просвещенного инкубатора.

Может гены проявились, может сказался сложившийся на Земле гендерно-социальный нарратив и привычный уклад моей семьи, где мужчины всегда выступали защитниками женщин, – все вместе или по отдельности это повлияло на мое мышление. И чем дольше я общалась с Кьюром, тем больше утверждалась в мнении, что в чужом мире я бесправна и беззащитна, а выживу только за спиной сильного мужчины. Надежду на спасение, пока гипотетическую, обещал исключительно сиагирад Кьюр Магар, что бы он там не думал о моем к нему отношении.

Кьюр Магар для моей адаптации в новом мире по максимуму использовал свой видеоархив – специально сформировал подборку не только красивых пейзажей и интерьеров, но и забавных, казусных и неприятных жизненных ситуаций, в которых побывал сам или его знакомые. Показывал их мне и комментировал тонкости социальных и культурных взаимоотношений, или чего лучше не делать, чтобы не попасть в нелепую, а то и порицаемую обществом ситуацию. Благодаря наглядному материалу я не только училась, но и частенько смеялась до слез, очищаясь и согреваясь душой.

Как и предыдущие три дня, Кьюр работал в своем навороченном кресле. Резкими движениями листал какие-то документы, попутно сосредоточенно вносил дополнения или правки. Если присовокупить кадры из его архива, напрашивался однозначный вывод: работа для Кьюра – смысл и энергия жизни, а не ноша трудоголика.

Сегодня он надел лиловую рубашку с модными на Лиамариле высокими манжетами и широким отложным воротником, черные прямые брюки и туфли. Рубашку украшала затейливая брошь, которую я видела на нем в космопорте. Драгоценность или? Густые фиолетовые волосы красиво рассыпались по широким плечам, брови задумчиво хмурились, пока он сосредоточенно скользил по экрану ярко-фиолетовым взглядом. Его когтистые пальцы периодически, слегка раздраженно постукивали по подлокотнику.

Я исподтишка любовалась мужчиной, которого дальше никак нельзя отнести к малознакомым, ведь он срочно и убедительно сделал все возможное, чтобы стать ближе и понятнее. Однако и торопиться с заветным: «Я ваша навеки!» не хотелось бы. Пока есть возможность и право выбора, нужно выявить всех спрятанных в его голове тараканов. Вдруг обнаружатся абсолютно неприемлемые, размером с мадагаскарких?!

Поглядывая на Кьюра, я невольно улыбалась. Улыбка просочилась и в мой голос, когда я, с непривычки ломая язык, выдерживая определенную тональность слогов и отдельных букв, приветствовала его на лиамариле:

– Доброе утро! Позволь узнать, чем занимаешься?

– Как разденешься, так узнаешь! – странная фраза сопровождалась короткой улыбкой.

Я ошеломленно воззрилась на Кьюра. Это он мне стриптиз предложил устроить? Нахмурилась, но на всякий случай спокойно переспросила:

– Серьезно? Я должна раздеться?

– Тебе жарко? – удивился он.

Мы уставились друг на друга в недоумении, соображая, чего сейчас наговорили. Наконец Кьюр весело подытожил:

– Похоже, мы друг друга не поняли!