?

Я улыбаюсь. Наконец-то она оказалась там, где я хотел. Рядом со мной, в моем самолете, направляющемся туда, где мы будем только вдвоем, пока не решим вернуться в город.

Когда она сказала, что хочет пойти на настоящее свидание, моей первой мыслью было пригласить ее на хороший ужин. Но Люси не из тех девушек, которых можно просто пригласить на хороший ужин. Она из тех, для кого лучший шеф-повар, отмеченный звездой Мишлен, приготовит ужин из семи блюд.

Так что именно туда мы и направляемся. В Сидней. Я договорился с шеф-поваром, чтобы он готовил для нас в моем пентхаусе. Она понятия не имеет, куда мы направляемся, и не узнает, пока не увидит горизонт Сиднея, открывающийся из окна.

Мы целый час обсуждаем все дизайнерские планы, которые она разработала для фермерского дома. Ее энтузиазм опьяняет. Я хочу, чтобы каждая из ее идей воплотилась в жизнь... хотя бы для того, чтобы увидеть улыбку на ее лице, когда она увидит конечный результат.

Такие люди, как я, не испытывают подобного счастья. Мне всегда было интересно, как мой дядя Джош и моя кузина Бри влюбились. Как люди, которые никогда не испытывали настоящих эмоций по отношению к другим, достигли... этого?

Этого…

А потом я увидел ее. Ее прекрасную кожу цвета меда, длинные светлые волосы, сверкающие голубые глаза. Изгибы, которыми я хочу любоваться каждую секунду каждого дня. Однако не только ее внешность привлекла мое внимание. Это была ее душа. Когда я посмотрел в глаза Люси с другого конца комнаты, то сразу понял, что чего-то не хватает.

Моя Пчелка была несчастна. Она была довольна своим существованием, но улыбка никогда не достигала ее глаз. Мне хотелось стать тем, кто разбудит эту улыбку. Я мечтал увидеть, как она расцветает.

И она расцвела. Теперь я в этом уверен, потому что она смотрит на меня в ответ, сжимая мою руку. Я подношу ее к губам, целуя внутреннюю сторону запястья. Я ненадолго подумываю о том, чтобы отвести ее в спальню и погрузиться в нее. Проблема в том, что стены в этом самолете тонкие, как бумага, а ее крики принадлежат только мне. Я не хочу делиться ими ни с кем другим.

Самолет дергается, и моя рука ложится ей на колени, чтобы не дать ей упасть вперед. Черт.

— Я люблю тебя. Я не хотела влюбляться в тебя, но так получилось. Я безумно люблю тебя, Доминик Маккинли, и это чувство мне неподвластно. А теперь мы умрем. Но это не страшно, потому что я умру, зная, каково это – быть любимой. По-настоящему любимой. И это чувство подарил мне ты. — Затем она поворачивается и смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Умоляюще. — Мы приземлились?

?

Я резко просыпаюсь. Всегда один и тот же гребаный сон. Один и тот же вопрос. Мы приземлились?

Нет, Пчелка, мы, блять, не приземлились. Мы разбились и сгорели, как я всегда и предполагал.

Я провожу рукой по лицу, прежде чем взъерошить волосы. Затем встаю на ноги и пару раз прохаживаюсь туда-сюда по маленькой комнате, пытаясь размять уставшие и ноющие мышцы. Несмотря на то, что у меня болит все тело, никакая физическая боль не сможет унять агонию, которую я испытываю в своем чертовом сердце. Сердце, о существовании которого я даже не подозревал.

Жизнь была проще без чувств. Без чувства вины. Без горя от потери единственного человека, без которого я не могу жить. Если бы я мог поменяться с ней местами, я бы это сделал. В одно мгновение.

Не могу сказать, что мне никогда не приходила в голову мысль присоединиться к ней. Затем, закрыв глаза, я вижу ее улыбку, и появляется слабый проблеск надежды. Момент, когда я позволяю себе мечтать о том, что однажды, возможно, мне удастся вернуть ее. Что каким-то чудом я проснусь и пойму, что все это было просто гребаным кошмаром.

Я перевожу взгляд на часы на стене. Сейчас чуть больше двух часов ночи. Звуки пищащих аппаратов и запах больничного антисептика отходят на второй план, когда я поворачиваюсь, смотрю на кровать и вижу, что на меня смотрят пронзительные голубые глаза. Те самые, которые, как мне казалось, я больше никогда не увижу. Вот только... они не те.

Они пустые.

— Люси? — Спрашиваю я, думая, что она все еще может быть не в себе. Ведь она пролежала в коме две недели.

Чувствует ли она себя потерянной?