Когда внимание фурии заняли другие жертвы, Яна вновь погрузилась в размышления, в которых пребывала в течение всего рабочего дня.

Вспоминая ночные события, Яна не могла в полной мере понять: был ли то сон или нечто реальное? Если первое, то можно расслабиться, а вот со вторым придется бежать к психологам-психиатрам и решать проблему кардинально. Тогда она не то очнулась утром, не то проснулась от надрывающегося над ухом будильника – еще немного и поверила бы, что тикающее творение рук человеческих жесточайше пытали механические инквизиторы. Несколько мгновений она бездумно лежала на кровати, а потом резко вскочила и почти бегом пронеслась по крохотной однокомнатной квартире, включая везде свет. Сама она еще не осознавала в полной мере, что… кого-то ищет, но тело реагировало автоматически на приснившийся бредовый сон. Но ни в единственной комнате, ни в коридоре с кухней, и ни в ванной с туалетом ночного визитера она не обнаружила. Яна и в шкаф заглянула бы, но это уже попахивало иным заведением, телефон которого она искала ночью в сотовом. На этом можно было бы успокоиться и списать все на временное помрачнение рассудка, ночной кошмар или даже ночной паралич, но врать себе не привыкла. Кошак был реален, настолько реален, что рука до сих пор помнила ощущение его всклокоченной, жесткой шерсти.

Остановившись около ванной, Бурева немного постояла, испытывая смешанные чувства, пока ощущение утренней прохлады не заставило очнуться. В одних трусах стоять было не очень комфортно, поэтому она вернулась в комнату, машинально потрогав батарею. Горячая. Минута сочувствия к себе сменилась природным оптимизмом: у некоторых сирот и такой квартиры нет, не на что жаловаться, можно просто одеться потеплее. Уговорив себя, что ничего особенного не произошло, в квартире она одна, Яна начала собираться на работу. На улице все еще было темно, как ночью, но меньше пробок, поэтому приходилось вставать гораздо раньше, чем могла бы. Одежда была приготовлена еще с вечера, не любила Яна носиться с утра в поисках носков, колготок или какой-то другой мелочи, без которых нельзя было выйти из дому. Сегодня она приготовила синий брючный костюм и белую водолазку из мягкой ткани. Самое то, чтобы чувствовать себя удобно и тепло. Замерев напротив зеркала в ванной, Яна потянулась за косметичкой. В отражении на нее смотрела молодая красивая девушка, хотя взгляд казался слишком умудренным опытом, чтобы можно было обозвать ее юной.

Нечто неуловимое мелькало в светло-серых глазах, что порой вгоняло в ступор взрослых, когда она росла. Сейчас же в них добавился здоровый цинизм и острота, которые могли пригвоздить к месту любого, если она была не в духе. Белые волосы Яна предпочитала носить заплетенными в косу, даже специально училась плести что-то интересное, модное и красивое. Хотя да, время от времени баловала себя стрижками и другими прическами, но никогда не красилась. Родившись от природы блондинкой, она не хотела менять оттенок. После приведения себя в порядок Яна решила выпить кофе перед выходом, время еще позволяло. Держа горячую кружку с ароматным напитком в руках, она снова вернулась мыслями к ночному происшествию. Было ли оно или нет? Именно эти мысли и заставили Яну в течение рабочего дня возвращаться к ночному приключению. Процессы проходили без эксцессов и достаточно спокойно, кого нужно привозили и увозили, даже парочку протоколов умудрилась написать и расправиться с надоевшей до печенок почтой, но… что-то все равно не давало покоя.

– Наконец-то! Наша выдра все-таки закончила трепаться. – Инка Дровада с удовольствием выдохнула облачко морозного пара в воздух и поспешила укутаться в шубу после освобождения из плена новоиспеченной начальницы. – Затрахала!

Яна немного притормозила, дожидаясь приятельницу. Здание суда было хорошо освещено и можно было не опасаться поскользнуться, но лучше не доводить до несчастных случаев. Инна в их компании считалась реактивной торпедой, поэтому могла упасть даже на ровном месте от избытка чувств и природной нетерпеливости.

– Рано радуешься, Людка дорвалась до власти. Еще неделю точно, а то и больше, нас будут счастливить при каждом удобном и неудобном случае.

– В кои-то веки хорошо, что завтра у меня сумасшедший день и на нее не будет времени.

– Везет, у меня завтра отписка, но, кажется, только формально.

Инна сочувственно хохотнула:

– Да уж, что-то она на тебя взъелась в последнее время. А какой взгляд кинула на прощание, даже мне жутко стало. Колись, ты прищемила ее длинный язык или наступила на любимую мозоль?

– Ничего такого не было… – Яна пожала плечами. – Понятия не имею, что происходит, а ведь у нас всегда были неплохие отношения.

– Будем надеяться, что она перебесится и успокоится, иначе в нашем и без того ненормальном болоте начнутся военные действия.

– Ага, на отстрел; ладно, пока.

– Пока.

С завистью следя, как автобус с номером «26» увозил Дроваду домой, Яна принялась дожидаться своего, который ходил гораздо реже. В этот раз он тоже не спешил, пришлось мерзнуть на остановке, притопывая ногами и проклиная мерзкую погоду, которая была в шаге от февральских морозов, а ведь официально зима только-только вступила в свои права. За почти два часа тряски в автобусе настроение Яны катастрофически падало все ниже и ниже. Мало было ей проблем на работе, которая отнимала все силы, так еще появились – кто бы мог подумать! – сверхъестественные. Поверить в то, что здоровенная зверюга, едва не обеспечившая ее инфарктом, реальна, было невозможно. Девушка, конечно, выросла на всяких сказках, любила фильмы и книги, даже мистику почитывала время от времени наподобие похищения инопланетянами и прочей ерунды. Но считать, что это все могло быть правдой? Смешно! Даже опасно и тревожно, ибо навевало нехорошие мысли о собственном душевном здоровье.

– Смешно-то смешно, но кот был. Определенно был! – пробормотала Бурева, открывая двери в свою квартиру. – Может все же обратиться к психологу? Не хотелось бы остаток жизни провести в комнате с ватными стенами.

Яна шагнула на порог, закрывая за собой все замки. Жизнь научила не относиться халатно к собственной безопасности. Лучше показаться кому-то чрезмерно осторожной и даже трусливой, чем расхлебывать последствия собственной недальновидности. Она с облегчением кинула сумку на пол и избавилась от верхней одежды. Присев на пуфик, принялась стягивать с ног сапог, когда машинально посмотрела вперед и застыла. Шиза, психоз, съехавшая крыша или улетевшая в неведомые дали кукушка… Какая разница, что именно стало толчком для помешательства? Но кот все-таки был! Такой наглый, лохматый и черный котяра размером с танкоподобного стаффорда (это который бойцовский пес, любящий грызть тапочки и чьи-то ноги). Нарушитель спокойствия вальяжно прошествовал из кухни на двух задних лапах, с удовольствием уплетая огромный кусок колбасы. Последний. Кусок. Вкусной. Колбасы. Наглая харя была такой довольной, что Яна чисто инстинктивно возмечтала подвергнуть вылезшего неизвестно откуда булгаковского Бегомота всем карам египетским: оттаскать за усы, обрить на лысо и особо жестоко украсить стразиками.

– Вороватый комок шерсти, как ты посмел сожрать мою колбасу?! – проревела Яна, лишенная любимого лакомства.

– А что, фкуш-шно же! – независимо и гордо прочавкало создание, окинув ее воистину королевским взглядом. – Ты там не рассиживайся, собирайся давай. Чем скорее уйдем домой, тем лучше.

– Стоп! – Яна прищурилась. Говорить с собственным глюком это одно, а вот топать неизвестно куда за ним – совсем другое. – Кто бы ты ни был, я никуда с тобой не пойду! Проваливай.

Растерянность исчезла, а ее место заняло желание избавиться от сказки, которая вдруг ворвалась в размеренную жизнь на четырех лапах.