— По-настоящему я был добр только к одному человеку.

Он притянул меня ближе.

— Только к одному? — я медленно покачала головой. — Позволю себе не согласиться.

Уит слегка улыбнулся.

— Я признаю, что, возможно, был добр к тебе пару раз.

Больше, чем пару раз.

— Какая щедрость, — я делаю паузу. — О ком ты говорил?

В ответ он наклонился и коснулся своими губами моих губ. Его аромат витал между нами, похожий на смесь свежего воздуха и терпких апельсиновых долек.

— Значит, мы закончили с разговорами? — спросила я, затаив дыхание.

Он отстранился, чтобы встретиться с моим взглядом.

— Я хочу больше узнать о тебе. О твоей семье.

Так, я рассказала ему. О долгих годах в ожидании возвращения родителей из Египта; о моей тете с ее строгим нравом; о кузине Амаранте, которая всегда знает, как себя вести, чтобы быть образцовой леди; а также об Эльвире. Она была моей любимицей. Моим человеком. Каждый раз, когда я оглядывалась, она была рядом. Она видела во мне все самое лучшее, и я думала, что мы будем жить поблизости друг с другом, коллекционируя котят, которые повзрослев стали бы наглыми котами.

Я никогда не забуду момент, когда потеряла ее. Тот самый момент, когда она еще дышала, а через секунду обезображенная упала замертво. Неузнаваемая. Ее ошибка заключалась в том, что она следовала по моим стопам и тайком отправилась в Египет, как это сделала я. Но я приехала в поисках ответов, а Эльвира искала меня. Как всегда. Теперь, оглядываясь назад, я больше ее не нахожу.

Уит осторожно вытер слезы с моих щек. Я и не заметила, как начала плакать. Я потеряла ее менее недели назад, но мне уже казалось, что прошла вечность. Я ненавидела, что дни продолжат неизбежно идти, все больше отдаляя меня от момента, когда я была с ней в последний раз. Дни превратятся в месяцы. Месяцы в годы. Годы станут десятилетиями. И время будет беспощадно, потому что оно заберет мои воспоминания и размоет их, пока я не забуду детали, которые делали Эльвиру Эльвирой.

— Если бы я потерял Арабеллу, я был бы безутешен, — прошептал он.

— Арабеллу?

— Это о ней я говорил.

— Твоя сестра, — сказала я, вспоминая. Почти взрослая девушка, которая любит рисовать акварелью и обладает врожденным любопытством. Она была похожа на человека, с которым я хотела бы подружиться. Я представляла ее с таким же цветом волос, как у него, и такими же светло-голубыми глазами.

— Моя сестра, — подтвердил он. — Лучшая из всей семьи и самая милая. Она, как колибри, порхает по дому, смешит слуг, очаровывает животных, рисует акварелью, словно ей самое место на страницах сказок братьев Гримм. Мы ее не заслуживаем. — Его лицо помрачнело. — Нет ничего, чего бы я не сделал для нее.

— Добрый и верный, — размышляла я.

Он закатил глаза.

— Если ты приняла решение, его уже не изменить, не так ли?

Я не могла понять, почему он так упорно продолжает отрицать свои качества, которыми я так восхищалась.

— Забавно, я собиралась сказать то же самое о тебе.

— Я не герой, — пробормотал он, опустив подбородок. — Всего одна беседа с моими родителями и ты узнаешь правду.

— Похоже, они воспитывали в строгости своих детей.

Он кивнул.

— Мы с братом можем это вынести, но не Арабелла.

— Так ты ее защитник, — я скользнула рукой по его шее, играя с кончиками его волос. Он откинул голову на спинку дивана, прикрыв глаза. — Ты мало говоришь о своем брате, — заметила я.

— Портер, — произнес он. — Это потому, что он ужасно скучный, разумный и практичный.

— Ты тоже практичный, — сказала я.

Он скорчил недовольную гримасу.

— Я не хочу слышать подобную чушь.

— Я не знаю никого, кто был бы лучше подготовлен к любому развитию событий.

Он открыл глаза.

— Портер гораздо хуже. Он носит с собой все: чемодан с одеждой, чемодан с лекарствами, чемодан с обувью и оружием, чемодан с картами нашего маршрута, чемодан с игрушками своей собаки…

— Но он твой брат и ты готов умереть за него.

— Как драматично, — Уит закатил глаза. — Но да, я бы умер.

Список тех, кого он любит достаточно сильно, чтобы пожертвовать ради них своей жизнью, был крайне мал. Он щедро одаривал людей улыбками и поцелуями, но свое сердце держал в тисках. Стоило приблизиться к нему слишком близко, и он вырывался. И все же на этой планете было как минимум два человека, которым принадлежало его сердце.

Я надеялась, что однажды смогу войти в их число.

— О чем ты думаешь?

— Поцелуй меня, Уит.

Он притянул меня, его губы накрыли мои, поцелуй быстро стал глубже и Уит застонал мне в рот. Мои пальцы коснулись его шеи, когда он приоткрыл мои губы и легко коснулся моего языка. Меня никогда не целовали так страстно. Мог пройти год, а я бы не заметила этого. Одним медленным движением он потянул платок с моей шеи, и ткань мягко заскользила по моей коже.

— Почему он до сих пор у тебя? — спросил он.