Навстречу нам вышел пожилой, страдающий избыточным весом, но довольно крепкий мужчина, с седой окладистой бородой. В национальном костюме и тюрбане он выглядел как часть исторических декораций, словно вышедший из эпохи средневековья.

— Это смотритель музея, — пояснил Сергей, перекинувшись парой слов с мужчиной. — Говорит, что посольство согласовало нам максимальную экскурсию по руинам. Что конкретно мы хотим посмотреть?

— Скажи ему, что нас интересует в первую очередь то же, что интересовало британцев, — не раздумывая ответил я. — Только мы готовы, в случае войны, подержать это у себя, а потом вернуть в целости и сохранности.

Смотритель музея выпучил глаза, что-то закричал, маша руками и показывая вокруг. Затем, ругаясь, начал тыкать пальцем в прекрасно видимый дворец. Чуть ли не в грудь себя бил, что-то доказывая. Вероятно, говорил о могучей и верной армии, о единстве народа Ирака перед лицом захватчиков. Мы всё это максимально спокойно выслушали, было даже грустно его переубеждать.

— Скажи, что, если он так уверен в силе страны, мы готовы оставить всё как есть. Но если у него есть хоть крупица сомнений, то мы спасём историю их великого народа.

— Что будем делать, если откажутся? — поинтересовался Антон, прикрывающий мне спину. — Уйдём восвояси?

— Именно. На самом деле мне плевать на этот памятник. Их по всему миру разрушают сотнями. Мы сюда пришли за конкретным предметом, и в музее его нет.

— Что логично, — хмыкнул Клим. — Пойдём смотреть на раскопки дворца? Придётся действовать методами чёрных археологов, возможно, даже привлекать экскаваторы и краны к раскопкам.

— У нас нет на это времени, — отмахнулся я. — Действовать будем своими силами. Иначе здесь можно и до войны застрять.

— Своими силами? Нас всего четверо. С охраной из посольства — тринадцать. Мы ничего не успеем, — быстро посчитав, вынес свой вердикт Клим.

— Смотритель сказал, что очень уважает наше желание, особенно если оно искреннее, но не позволит забрать из музея ни одного артефакта, — обернувшись, прокомментировал Сергей. — Что дальше?

— Скажи, что мы согласны, но вначале пусть отведёт нас на место раскопок, которое начали британцы, — отмахнулся я, и вскоре мы оказались в небольшом дворике, окружённом современной кирпичной стеной, стилизованной под средние века. Вероятно, чтобы песком не засыпало памятник.

— Вавилон сменил десяток названий и несколько разрушений, но всегда оставался действующим городом, хоть его население то сокращалось до нескольких сотен семей, то разрасталось до многих тысяч, — переводил Сергей. — Жизнь городу обеспечивала река Арахту, несколько раз менявшая своё русло за тысячелетия. Достоверно известно о первых упоминаниях Вавилона от двух тысяч лет до нашей эры.

— Тысяча восемьсот примерно, — вполголоса поправил его Клим.

— Но уже тогда в городе было больше пятидесяти тысяч человек. Он был одним из величайших городов на свете, и имел многочисленные чудеса: от висячих садов до знаменитой Вавилонской башни, которая, по преданиям, была разрушена самим господом, чтобы наказать людей за гордыню, — безэмоционально продолжил переводить ГРУшник, а вот смотритель махал руками, улыбался, воздевал ладони к небесам…

— И пусть некоторые неверные не придают значения упоминанию в библии, но разрушение Вавилонской башни стало началом великого переселения народов. И это подтверждается исследованиями во многих науках!

— Тоже спорно. Хотя великое переселение из Месопотамии и в самом деле происходило и в тот период времени, — прокомментировал Конев.

— Скажи этому историку, что он прав, и Вавилонская башня и в самом деле существовала, — перебил я Сергея, и тот, в свою очередь, прервал смотрителя, после чего тот хитро на меня посмотрел. — Если он прав, и её руины прямо здесь, мы их сейчас увидим. Если же нет, значит, она просто в другом месте. А ну, разойдитесь немного. Мне нужно пространство!

— Надеюсь, вы не будете ничего разрушать? Не хотелось бы вступать в бой с охраной, — попросил Клим, которому, похоже, очень не нравилось, что я собираюсь что-то сделать с представлявшими большую историческую ценность руинами.

Я же лишь улыбнулся, встал на одно колено и запустил пальцы в песок. У меня было не так много времени, чтобы потренироваться. Мы с императором провели не один час в попытках наделить меня символом, а потом выбора того самого, единственно необходимого для миссии. И это было сложно.

Как было сложно сформировать символ под песком, чтобы его не видно было снаружи. Однако я справился, и через пару секунд поверхность подо мной начала исчезать, просев на несколько сантиметров, или примерно на один метр кубический, в пересчёте на площадь внутри стен.

— Он спрашивает, как это возможно и куда делся песок? — перевёл возбуждённую речь смотрителя музея Сергей.

— Скажи, что это лишь одно из чудес господних, а если ему так нужен песок, то вот он, — с этими словами я вновь использовал Суму, высвобождая целую груду за краем раскопок. — Проследите, чтобы он мне не мешал, не самое простое занятие, знаете ли.