Осталось найти наблюдательный пункт. Я посмотрел на недостроенное здание. Бетонный остов в несколько этажей, зияющий пустыми глазницами оконных проёмов. Идеальное место.

Я направился к зданию и начал подниматься по пустынным бетонным лестничным пролётам, покрытым слоем пыли и строительного мусора. С каждым этажом вид на психушку становился всё лучше. А мир вокруг — всё более зловещим и непонятным.

Поднимаясь по пыльным бетонным ступеням, я чувствовал, как напряжение понемногу отпускает. Стройка была идеальным убежищем — тихим, пустынным, с отличным обзором. Каждый пролёт вверх открывал новые горизонты панорамного вида на окрестности, а главное — на здание психушки, которое теперь казалось каким-то зловещим муравейником, полным скрытых угроз. Ветер гулял по пустым этажам, завывая в проёмах, свистел в арматуре, создавая гнетущую симфонию запустения и усиливая впечатление одиночества.

Я выбрался на крышу. Плоская, залитая гудроном, с торчащими тут и там кусками арматуры и недоделанными вентиляционными шахтами. Отсюда открывался вид не только на больницу, но и на приличный кусок прилегающего района. Улица Интернациональная, по которой я сюда пришёл, тянулась влево и вправо, теряясь между типовыми пятиэтажками и более старыми двухэтажными домами. Из интересного обнаружился только большой магазин, возле которого наблюдалось кое-какое столпотворение, и автобусная остановка.

Я нашёл удобное место за невысоким парапетом, откуда меня не было видно с улицы, но сам я мог контролировать и дорогу, и вход в больницу. Расстелил кусок брезента, найденный неподалёку, уселся, поставил рядом драгоценную бутыль с водой и молоток-кирочку. Всё, наблюдательный пункт оборудован. Оставалось только ждать и смотреть.

Поначалу ничего особенного не происходило. Город жил своей обычной, немного сонной жизнью. Редкие пешеходы спешили по своим делам, машины ехали неторопливо, соблюдая правила. Светофор на перекрёстке так и не работал, но это, казалось, никого особо не волновало. Водители притормаживали, пропускали друг друга, всё чинно и благородно. Даже рыжий кот, хозяин проходной, вышел погреться на солнышке, уселся посреди тротуара и принялся с философским видом наблюдать за проезжающими автомобилями.

Но постепенно всё начало меняться. Сначала еле заметно. Какой-то водитель на старой «Волге» вдруг резко газанул на перекрёстке, едва не влетев в бок такому же ветерану автопрома — «Запорожцу». Тот обиженно бибикнул и уехал, а «Волга» умчалась дальше, виляя из стороны в сторону. Потом ещё одна машина пролетела перекрёсток на такой скорости, словно участвовала в ралли. Потом ещё. Водители на дороге начали вести себя нервно.

К полудню улицу «Интернациональная» можно было демонстрировать в качестве примера по хаотичному броуновскому движению пьяных молекул. Водители гоняли, как ненормальные, подрезали друг друга, сигналили без всякого повода. Атмосфера на дороге накалялась с каждой минутой. Я видел, как два мужика выскочили из своих машин и принялись орать друг на друга, размахивая кулаками. К счастью, до драки не дошло — поорали и разъехались.

Но это было только начало. Ближе к обеду на перекрёстке прямо под моим наблюдательным пунктом, произошла авария. Старенький, набитый пассажирами рейсовый автобус «ПАЗ» не поделил дорогу с потёртой легковушкой, кажется, «девяткой». Удар был несильным, но звук скрежета металла разнёсся по всей улице.

Из «девятки» с тонированными стёклами вылезли трое. Крепкие парни в спортивных костюмах, с бычьими шеями и характерным выражением лиц, не обезображенных интеллектом. Они без лишних слов вытащили из кабины водителя автобуса — пожилого мужичка в клетчатой рубашке и кожаной кепке — и принялись его избивать. Но успели сунуть ему кулаком в лицо всего несколько раз.

Потому что тут из автобуса посыпались пассажиры. Все как один. Бабки с авоськами, женщины с детьми, какие-то мужики в спецовках, студенты с рюкзаками… Даже древняя старушка с клюкой, которая еле передвигалась. И вся эта разношёрстная толпа, молча, с каким-то звериным остервенением, набросилась на троицу спортсменов.

То, что произошло дальше, заставило меня похолодеть. Что-то подсказывало, что я в жизни своей видел не одну и не две драки, да и, судя по всему, даже участвовал в них, но такого… Такого мне наблюдать ещё никогда не приходилось.

Пассажиры не просто били. Они убивали. Бабка с клюкой с каким-то жутким кряхтением раз за разом опускала своё импровизированное оружие на голову одного из парней. Женщины визжали и царапались, мужики методично добивали ногами тех, кто уже лежал на асфальте. Даже дети — и те пытались внести свою лепту, но не могли прорваться к жертвам сквозь толпу взрослых.

Это была не драка, а полноценная расправа. Дикая, слепая, беспощадная ярость толпы.

— Не грози водиле автобуса, попивая энергетики у себя в спортивном зале, — крякнул я, наблюдая за этой невиданной картиной. — Дела…