Шрифт:
– Да что с ним случится? В рюкзаке для трофеев тихо дожидается, когда решится его судьба.
– Тогда начну по порядку. Продать его у нас не получится! Несмотря на то, что прошло почти три века с момента его исчезновения, собственник никуда не делся. Любая попытка реализовать кристалл легально, закончится его изъятием. Продавать, используя нелегальные каналы, которых существует достаточно много, я не хочу. Репутация, Григорий, зарабатывается годами безупречной работы, а теряется в один миг!
– Но я так понимаю, что у вас есть какой-то вариант?
– Есть! Но там сумма прибыли будет ниже. И комиссионные вам придется выплачивать не только мне, а и еще одним посредникам.
– Значит у меня три варианта. Первый, подарить его аукционному дому, у которого я его сам и выкрал. Может быть они мне даже «спасибо» скажут! Второе, поставить на тумбочку в квартире, как я и планировал поступить, если никакой ценности в нем нет. И третий, все-таки продать. Из вариантов «ничего», «совсем ничего» и «деньги», я выбираю деньги! Итак, какие мои действия?
– Дать согласие на начало мной конкретной деятельности. Ну, и согласиться с комиссионными для двух посредников.
– А о каких суммах идет речь, Геннадий Владимирович?
– Каждому из посредников по десять процентов от суммы, которую вам выплатят за дар.
– В каком смысле «дар»?
– Я кое с кем провел предварительную беседу. Скажем так. Это люди, которые близки к собственникам «Глаза питона».
– К аукционному дому?
– Нет. К истинным собственникам. К буддистскому монастырю, из которого кристалл вывезли англичане.
– И какая роль будет у меня?
– Никакой роли! Ни одного слова ни о вас, ни от вас! Тишина! Вы получаете деньги, и забываете, что вообще видели этот предмет.
– Тайны и интриги?
– Снова нет. Некто хочет предоставить себя, как хранителя и собирателя исторических и культурных ценностей. И меценатом. Выкупив у вас кристалл, он потом в торжественной обстановке передаст его истинным хозяевам.
– Политик наверняка какой-то!
– Если честно, то мне всё равно, Григорий!
– А мне даже приятно, что я приложил руку к возвращению реликвии. Пусть и инкогнито! А какая сумма там светит?
– В переводе на нашу валюту, четыре миллиона. Это без комиссионных.
– Три миллиона двести тысяч мне на счет?
– Наличными, Григорий! Только наличными! Никаких привязок к вашей персоне!
– Я уже готов купить чемодан, где буду их хранить, пока Скупка не разродится Схроном! Когда!
– Значит сегодня уведомлю второго посредника о том, что мы готовы передать «Глаз питона» на их условиях. Думаю, что дня через два я буду знать все подробности по сделке.
– И еще вопрос. А когда планируете начать тут работать с Игроками?
– Сразу, как только закроем вопрос с кристаллом. Раньше я собирался сделать тут филиал своего бизнеса, но уже осознаю, что всё, чем я занимался по месту постоянного жительства, это мелочи в сравнении с открывающимися тут перспективами. Со временем, я сюда переберусь окончательно, оставив на родине фирму с кем-нибудь из родственников.
Глава № 2
Спортивный зал для меня открыл управляющий комплексом зданий бывшей школы.
— Держите! — он протянул мне ключи. — Просьба не очень сильно нарушать режим. С десяти часов вечера сторожа закрывают ворота! Есть, конечно, дырки в заборе… Но давайте работать по правилам!
Показав, где отключать при окончании мероприятий электричество, он ушел, оставив меня с мыслями.
И мысли не очень приятные. Место для тренировок я создал, преодолев кой-какие трудности и потратив свое время и нервы. И вот теперь сижу в одиночестве, рассматривая кусок старого поролона, вылезший из разорванного спортивного мата.
В объявлении на сайте я указал, что первый сбор желающих назначен на восемнадцать часов. Уже пять минут сверх срока прошло. Никого! Хотя в чате десяток Игроков высказывали намерение прийти. Радже и Сильве я, как обещал, отправил сообщения.
Восемнадцать десять.
Обманутые надежды очень ранят самолюбие. А еще это называется — душевный надлом. Или облом.
Включил верхнее освещение. Длинные люминесцентные лампы заполнили зал ярким светом. Хотя пара в дальнем от входа углу противно мигала, настоятельно требуя замены.