Шрифт:
Алла взяла бумажную салфетку и принялась ее складывать.
– Светлана, дежурная, вне подозрений, она не знала про пребывание в мастерской Веры. Ее работа – следить за входом и выдавать телефоны сотрудникам. И что вышло? Где Юркина?
Алла протяжно вздохнула.
– Мы, конечно, проявили себя не с лучшей стороны, поступили глупо. Я виновата, подумала, что весть об инсульте матери выбила Алевтину из колеи. Да и кто останется с холодной головой, узнав, что с матерью беда, а тебя рядом нет? Вот я и решила: наверное, Аля нарушила все правила, не вызвала, как положено, воспитателя, чтобы ученицу отвели в корпус. Схватила свою сумку и умчалась, а Вера решила использовать шанс и удрала. Но как ей это удалось? А? Каким образом она покинула территорию? У нас везде охрана!
– Хороший вопрос, – кивнула я.
– Мимо тех, кто на проходной, мышь не пробежит! – повысила голос Алла. – Кузнечик не проскочит, комар не пролетит! Камеры повсюду, территория полностью под их контролем! Просмотрели «кино». Сейчас и вам его покажу.
Глава седьмая
Хозяйка щелкнула пультом, телевизор на стене ожил, и Алла начала комментировать происходящее на экране.
– Смотрите! Ирина приводит Веру, звонит в дверь, открывает Алевтина. Девочка входит в дом, Ира удаляется. Пятнадцать – пятьдесят. Что видите?
Я заговорила:
– Из дома выбегает женщина. Она быстрым шагом идет к проходной.
Хозяйка дома кивнула и щелкнула пультом.
– Смотрите внимательно запись далее. Учительница покинула мастерскую. Время идет, в углу экрана идет время, а картина все та же. Дверь в дом закрыта, никто туда не входит и не выходит. Значит, Вера внутри. Логично?
Я молча кивнула.
– Внимание! – воскликнула владелица исправительного учреждения.
Перед моим взором снова возникла Алевтина. Учительница поднялась на крыльцо, набрала код на замке, вошла внутрь. Потом Воробьева снова выбежала из двери, на сей раз на ней была куртка, в руке – сумка, на голове – шелковый шарф. Женщина спустилась с крыльца, повернула налево и исчезла из зоны видимости.
Алла в очередной раз нажала на кнопку на пульте, и передо мной возникла картина: парковка у ворот заведения, женская фигура с сумкой через плечо почти бежит в сторону леса.
– Воробьева ушла, – констатировала Алла. – Наши камеры берут только периметр забора, проходную и еще немного вперед. Учительница без труда могла метров на сто углубиться в лес, свернуть на любую тропинку и оказаться где угодно. Если пойти налево, там будет шоссе, до него минут двадцать быстрым шагом. Направо двинешься – окажешься в селе, до него три километра. В селе Алевтина не появлялась, это проверено. На магистрали камеры есть, но они только регистрируют нарушения правил дорожного движения, лес не видят… Как развивались события далее? Вечером Ира пошла забирать Веру. Позвонила в дверь, потом постучала, подергала за ручку – дверь заперта. Началась суета, пришла охрана. Если вам нужны записи, предоставим в полном объеме.
Алла уставилась на меня.
– Вопросы есть?
– Вы полагаете, Воробьева не вызвала воспитательницу? Так занервничала из-за мамы, что обо всем забыла?
– Наверное, да. Звоним ей постоянно домой – никто не отвечает. Может, пожилую женщину увезли в больницу, дочь с ней. В анкете у Алевтины указана только мама, об отце сведений нет.
– Предположим, вы правы, – кивнула я, – на видеозаписи видно, что девушка из мастерской через дверь не выходила. На окнах решетки. Какой ответ напрашивается? Вера в доме.
Алла усмехнулась.
– Сами мыслили в том же направлении. Обшарили дом, на коленях везде проползли. Ни малейшего следа воспитанницы!
– Не могла же она испариться! – воскликнула я. – Как-то Вера ушла.
– Каким образом? Уму непостижимо! Все сотрудники у нас не первый год работают, охранники тоже! Зарплата отличная! Отбирали людей тщательно! Да, в первые месяцы пребывания здесь у подростков шок, они же почти все избалованы до невозможности. Для них привычно одежду на пол бросить, кровать не застелить. А попали туда, где горничных нет! Приходится самостоятельно порядок наводить, а это «принцесс» шокирует. Но через полгода глядишь, – она старательно пол в холле моет, бурчит себе под нос: «Разве трудно ноги вытереть? Для кого половичок постелили?» Как-то раз я задала одной девочке вопрос: «Ты сама всегда ботинки при входе в дом снимала?» Она покраснела, но ответила честно: «Нет. И вообще, к нашим горничным я плохо относилась. Теперь неприятно вспоминать, как орала на них».
Алла улыбнулась.
– Никого не ругаем, просто создаем ситуации, когда подопечные сами понимают, что такое хорошо, а что такое плохо.
Мы поговорили еще некоторое время, потом я отправилась в обратный путь. Простояла во всех пробках, устала и, когда въехала в Ложкино, отчаянно хотела поесть, попить, поспать, принять душ, и все это одновременно.
В нашем дворе горел свет. Ко мне с радостным лаем бросились собакопони Афина, мопс Хучик, пуделиха Черри, пагль [1] Мафи и кот Фолодя. С дерева слетел ворон Гектор, опустился на крыльцо и вмиг наябедничал:
1
У Мафи отец – мопс, а мать – бигль. Мопс по-английски – pug, читается как «паг». А окончание названия породы «пагль» взято от «бигля». Порода сертифицирована в США.
– Гости! Жуть!
Я заморгала.
– К нам кто-то приехал?
Ворон молча просунул клюв в щель между косяком и дверью в дом, но приоткрыть тяжелую створку не сумел. На помощь брату-птице поспешила собака Афина – вот уж кто легко справляется со всеми препятствиями! Гектор влетел в холл, я вошла следом и вздохнула.
Обувь полковника, Сени, Кузи и Феликса мне хорошо знакома, они любят удобные ботинки. Марина и Нина предпочитают кроссовки. Но сейчас мои глаза приметили незнакомые бутсы и ярко-красные туфли на платформе с высоченными каблуками. А чуть поодаль валялись мокасины Гарика, младшего брата моего мужа Феликса Маневина.