Елена Петровна рухнула на стул.

– У Али давно мама умерла, мы собирали сумму ей на похороны. Она взяла три дня отгула, уехала в Иваньковск. Покойная там жила.

Воцарилась тишина, потом я спросила:

– Мать педагога, у которой Вера занималась вязанием, скончалась?

– Да, – отрезала Елена Петровна. – Чуть больше года уже прошло. Вот, смотрите!

Она положила на стол телефон.

– Это старое видео, как я в тот день открываю коробку и пересчитываю купюры. Всегда так делаю, это же деньги. Не хочу, чтобы слух пошел, что я нечиста на руку. Съемку ведет моя сотрудница. Большая сумма набралась тогда, сто сорок семь тысяч!

– Да, – протянула Алла Николаевна, – вот теперь память ожила. Я пятьдесят штук сунула. Самое ужасное – хоронить маму. Проходила через это, очень жалела Алю… И почему ты вчера не вспомнила, что она маму уже похоронила?..

Елена Петровна пожала плечами.

– Я, когда нервничаю, прямо идиотка. Только сейчас осенило: может ли заболеть женщина, которая уже на тот свет ушла? Перед глазами картина появилась. Аля рыдает: «Не хватает на билет до Иваньковска!» Я поэтому и запомнила название. Переспросила сначала: «До Иванова?» Она в ответ: «Нет. Мама в Иваньковске жила». И я ей из своих средств добавила на проезд. Получилось у нее всего сто пятьдесят тысяч.

– Подождите, – остановила я ее речь, потом подошла к двери и крикнула: – Кузя, зайди в кабинет!

– Что случилось? – отозвался из коридора наш человек-ноутбук.

– Ты вчера выяснил информацию по маме Алевтины Николаевны. Можешь ее сообщить?

– Пара минут, только планшетник возьму.

Если он сказал «пара минут», то появится перед вами ровно через сто двадцать секунд.

– Значит, так, – начал с порога Кузьмин. – Клавдия Петровна Воробьева прописана в городе Иваньковске. Но это не означает, что она там проживает. О женщине пока мало что сообщить могу. Она пенсионерка. Раньше работала в больнице, заведовала административно-хозяйственной частью. Завхозом была она, если по-простому ска– зать.

– Ого! – воскликнула Алла Николаевна. – Хлебная должность!

– Вдова, – продолжил Кузя. – Муж у нее был врачом, он давным-давно погиб во время служебной командировки в зону какой-то эпидемии. После его смерти женщина с двумя малолетними детьми перебралась из Подмосковья в Иваньковск. И похоже жива она, пенсию в этом месяце получила, как полагается.

Елена Петровна посмотрела на Аллу Николаевну, та опустила голову.

– Говорила я вам тогда: «Никакого документа о смерти матери Алевтина не показала», – пробормотала Елена Петровна. – И что услышала? «Лена, нельзя плохо о людях думать. Мало ли, кто что по телефону сказал. Не распускай сплетни. У нас прекрасный коллектив. Зачем будоражить народ? Ты просто не так поняла, не расслышала». Ну, я и заткнулась!

– Но… но… – начала Алла Николаевна и замолчала.

– Елена вам ранее сообщила нечто неприятное об Алевтине? – быстро спросила я у хозяйки заведения.

Та сидела молча.

– Алла Николаевна – прекрасный человек, – вдруг завела Елена Петровна. – Добрый, отзывчивый, и за воспитанников, как за родных детей, переживает. Зарплату нам никогда не задерживает. Голос ну очень редко повышает. Но есть у нее одна отрицательная черта. Она людям на слово верит, считает, что все правду говорят. Вот ее супруг, Константин Львович, другой. Он сто раз кандидата на должность под лупой проверит. Но у мужа Аллы Николаевны большой бизнес, он нашей гимназией не занимается, хотя и числится во владельцах… А история такова. Деньги на похороны матери мы собрали к концу рабочего дня. Я их Але отдала, домой поехала. И, уж простите за подробность, живот прихватило. Припарковалась у бургерной «Котлета мечты», успела до туалета добежать. Еда у них плохая, а сортиры чистейшие. Сижу, слышу знакомый голос. Сразу узнала Алевтину, она с кем-то по телефону трепалась в соседней кабинке. Точно сейчас не помню, но сказала Аля примерно следующее: «Уже еду, нечего мне названивать… Да, деньги при мне. Сто пятьдесят тысяч».

Елена Петровна поморщилась.

– Сразу неприятно стало – именно столько мы ей на погребение матери вручили, да еще на билет я ей добавила. Ее собеседник, похоже, потребовал ответа на вопрос, где Аля деньги взяла, потому что она противно захихикала: «Сказала, что мать копыта откинула! Извини, задержалась с возвращением долга, но лучше поздно, чем никогда… Да, уже спешу, скоро буду, верну тебе, жадине, сумму. Дал фигню, сто пятьдесят тысяч всего, а весь мозг съел, звоня и требуя срочно их вернуть!» Потом она воду спустила, руки помыла и убежала. А я на следующий день Алле Николаевне все рассказала, предложила попросить у Воробьевой свидетельство о смерти мамы. Но…

Елена Петровна замолчала.

– Она же не сказала: «Мне собрали сто пятьдесят штук на погребение мамы, отдам их тебе», – начала отбиваться начальница. – Людям надо верить. Мало ли, откуда у нее деньги на выплату долга? Кредит оформила, серебро в скупку сдала…

– Ага! – рассмеялась Елена Петровна. – А как тогда понять фразу «сказала, что мать копыта откинула»?

Послышались шаги, в комнату вошел Леонид. Он увидел Елену Петровну и молча посмотрел на меня. Я глянула на Аллу Николаевну, та сдвинула брови.

– Лена, спасибо. Возвращайся на рабочее место. Наверняка тебя уже кто-нибудь ждет.

Елена Петровна медленно встала и удалилась. Я подождала, пока раздастся хлопок двери, и спросила у Лени:

– Ну?

– Кузя, ты ничего не рассказал? – удивился эксперт.

– Тут сидела посторонняя тетка, – объяснил Кузьмин.

– Пойдемте, сами увидите.

Мы быстро пошагали в соседнее помещение.

– Обратите внимание, – спокойно начал эксперт и сел на корточки. – Паркет здесь далеко не новый. Видите пятна? Их не очень много, они мелкие, но хорошо различимы.