— Вот тебе и две сестры, подшутили так подшутили над аборигенами, что им мешало одарить всех мужчин и женщин, не разделяя на страны. И что мешает двум странам «породниться»? Чтобы уже войн не из-за чего не возникало.

Ответ я частично нашла через пару страниц, оказывается, среди одаренных брак заключался исключительно по взаимной любви. И первый и единственный раз в истории этих государств случился чуть меньше тридцати лет назад, это я уже узнала в «Истории королевства Эсшан». Принц Смастайна женился на принцессе из Эсшана и все вздохнули с облегчением, надеясь, что как только старые короли и королевы отойдут от дел, страны объединяться. Но, у судьбы были другие планы. Не успели молодожены прожить и год вместе, как на пороге появилась женщина, утверждающая, что ее новорожденный сын бастард принца. Когда мальчик плакал, то замерзало все вокруг на расстоянии метра, такой силой обладали лишь королевские отпрыски. Принцесса Азария прокляла неверного супруга, предавшего ее любовь и весь его род на «холод вечный в бесконечности времен покуда дочь Санорина не явиться на Эстар и не растопит лед подлого сердца». А после она исчезла, последний раз ее видели на границе недалеко от усадьбы герцога Лаймлайс. А после ее исчезновения пропал и средний сын самого герцога. Тут была картинка с гербом, солнечный диск на фоне горы в еловых ветвях. Я подняла глаза и увидела точно такой же над входом в библиотеку.

— Отлично, я в гостях у герцога, вопрос, где он сам и его домочадцы? — оказалось, что он после того побега впал в немилость и отправился в дальнюю резиденцию в горах, оставив родовое гнездо старшему сыну. Но тут же вообще никого не было. Вопрос «куда и почему все сбежали» оставался открытым.

Незаметно подошло время обеда, в раздумьях, я облокотилась на идеально гладкую каменную столешницу, что была перед окном, и, жуя бутерброд, начала рассматривать улицу. Там сейчас было намного веселее. Зеленая трава радовала глаз, на деревьях распустились цветы, на кустиках недалеко от дома кое-где даже ягоды были. Ярко синие, они висели гроздьями и напоминали виноград. Отсюда не видно, но, кажется, я подобные находила в кладовой. Значит съедобные. Можно сходить и нарвать. Я стояла, а рукам становилось все горячее и горячее, настолько, что в какой-то момент отпрыгнула в сторону, отчаянно дуя на обожженное место. Видимо это и есть плита.

Все оказалось намного проще, чем я думала, вся это каменная столешница была одной сплошной плитой, причем температура жара не регулировалась. Предполагалось, что повар просто переставит блюдо с одного конца «плиты» на другой, так как справа она раскалялась до красна, но чем левее, тем температура была ниже, пока у края не становилась чуть теплой.

Я так обрадовалась, ведь на бутербродах и молоке с водой далеко не уедешь, хотелось нормальной пищи, тем более в одном из ларей в подвале было мясо какого-то мелкого зверька, вроде кролика. За ним я отправилась чуть ли не в припрыжку, отчекрыжила пару ножек, набрала крупы вроде коричневого риса и соли. А через полчаса на столешнице посередине стояла глубокая сковорода, в которой томилась каша с мясом, а совсем с краю бульон, который я, сама себя не стесняясь, прихлебывала прямо из котелка.

— Как мало для человека нужно… Всего лишь горячая еда, — от радости я разве что не пела.

Наевшись, убрала еду остывать на этажерку рядом с окном и побрела на чердак. Нужно было разобраться, что там есть и подробнее изучить зеркало. Кстати, почему бы не поискать в библиотеке информацию о развитии науки? Как работает плита, я разобралась, но сам принцип… Он остался тайной, признаков присутствия электричества тут не было. Даже сенсорного управления, поставил — работает, убрал — остывает. И я не очень поняла, что там за дары людям вручили тьма и пустота.

Горячий обед придал сил и уверенности, поэтому на чердак я забралась решительно, по-хозяйски грохнув дверью и тут же втянув голову в плечи. Хлопок эхом прокатился по коридору и затих.

— Зря ты так, Алиса, себя в зазеркалье ведешь, мало ли, какие тут обитатели. Может они шум не любят, — укорила я себя и оглянулась по сторонам.

Старая мебель, какие-то ящики, вероятно со старыми вещами или посудой, сундуки, думаю там скорее вышедшие из моды наряды, а не сокровища, и зеркало. Чертово зеркало. Я со вздохом покосилась на ведро, тряпку, метлу и принялась убираться. Уборка не принесла ничего, кроме усталости и обиды, кроме зеркала тут не было никаких интересных вещей, но даже оно никак не отреагировало, когда я дотронулась до собственного отражения. Обозвав его бесчувственной мебелью, забрала домохозяйственные принадлежности и спустилась вниз. Надежда вернуться домой, которая было приподняла голову где-то там, глубока в душе, растаяла, как дым.

— Значит, нужно думать что делать дальше… Завтра… Все это уже завтра.

А пока я, положив еды и прихватив из сумки телефон с уже садящейся батарейкой, устроилась в ванной. Слезы сами катились по щекам, пока я листала фотографии, вот мы с девчонками в Абхазии, это еще перед тем, как Катя забеременела, вот отмечаем завершение моего самого крупного проекта, а тут Янкино повышение, открытие Светкиного цветочного магазина. Мы так долго шли к благополучию, и я не увижу больше девчонок, как они выходят замуж, растят детей, добиваются невиданных высот в любимом деле. Родителей я не помнила, а потому не сильно скучала, девочки же заменили мне семью, и разлука с ними была страшнее, чем расставание с Антоном. А вот собственно и он. Почему я не удалила эту фотографию? Мы сделали ее на экскурсии в останкинской телебашне. Я, Антон и Бондарчук, видимо из-за последнего и не удалила. А ведь если не этот гад и я имею ввиду не Федора Сергеевича, то меня бы здесь не было. Я бы не «отмечала» распад нашей пары, не проиграла бы Ягусе желание и не оказалась бы у зеркала. Когда стемнело окончательно, вода уже остыла, еда закончилась, батарейки осталось процентов пять, а слез не было совсем. Выплакала все до последней капли, оплакала свое прошлое. И легла спать, чтобы встретить будущее полной сил.

И новый день порадовал солнечной погодой. Доедая на кухне остатки каши, я гипнотизировала куст с ягодой. Я тут почти неделю и до сих пор не выходила на улицу, так нельзя. Не возможно вечно сидеть взаперти, тем более что за окном было практически лето, а не слякотное московское декабрьское утро. В этом смысле здесь мне нравилось точно больше, чем в городе возможностей, все же зиму я не очень любила, даже новый год, ведь в него все детство я, как и любой воспитанник детского дома загадывала, чтобы у меня были мама и папа. Но годы шли, взгляд на мир обретал реалистичность и желания становились более прагматичными. А последнее время и вовсе, сама пожелала — сама купила, ну или девочки подарили.

А тут все так просто… Я очень хотела эту ягоду, вот прям с куста, и солнцу подставить лицо, за все это время там не проскользнуло и тени, должно быть безопасно. Даже кузовок для ягодки нашелся сразу, и я, крадучись приоткрыла засов маленькой двери, что шла за кухонной. Выход в сад. В нос ударила волна сотни ароматов, пьянящий — туберозы, изысканный — жасмина, медово-сладкий — гиацинта, и ягодный, такой манящий, словно я оказалась в центре земляничной поляны. С трудом удержала себя, а ведь ноги уже готовы были бежать, всеми руками поддерживая одурманенную голову. Оглядываясь по сторонам я подошла к вожделенному кусту и сорвала ягодку. Блаженство. Видом, как виноград, а на вкус как клубника, запах одуряющий. А главное, так много, и живот и кузовок были полны уже через полчаса, а я даже треть куста не обобрала.