— Мне не нравится твое сегодняшнее настроение. Буйное. Будь добра, успокойся. Ты можешь навредить себе. И ребенку. Думай о ребенке, Лиза, ты же не хочешь снова стать причиной выкидыша?

— ЧТО?!

Я пошатываюсь на месте, схватившись за раковину.

От эмоций в глазах темнеет.

Столько лет прошло, почти отболело от той потери.

Влад меня ни разу не упрекнул в выкидыше, но теперь…

Оказывается, что он меня винит в прошлой потере?!

Спустя столько лет… вылезло.

У меня просто нет слов.

Чудовищная боль раскалывает надвое, отстукивая в висках дикой пульсацией: это конец.

***

Он

За дверью ванной комнаты стало тихо.

Так тихо, что грохот собственного сердца стал невозможно громким, назойливым, как барабанная дробь.

— Лиза?

Тишина в ответ.

Даю минуту, чтобы успокоиться. Переварить.

Ей — услышанное, а мне — сказанное.

Вернее, вырвавшееся.

Кажется, я сболтнул лишнего. Вот это, про выкидыш, точно было лишнее…

Но я понял это только сейчас.

И тишина в ответ. Ни звука.

Она там, что, застыла?

Хоть бы всхлипнула или всплакнула, что ли? Дала знать, что жива, что… Не знаю!

Лучше бы и дальше ругались.

Пожалуй, я даже согласен, чтобы принцесса немного поколотила посуду, потом выберем новую.

Но вот эта тишина… Убивает.

Разрывает.

— Лиза. Не молчи.

Конечно, она молчит.

— Лиза! Открой эту чертову дверь!

Психую, выйдя из себя.

Пальцы потряхивает, как у старика с болезнью Паркинсона.

Надо сделать паузу.

Выйти.

Да, одной-двух минут мало.

Я выхожу на балкон, покурить.

Минут пять пережду, пока успокоится Лиза, потом поговорим.

Телефон в кармане вибрирует без конца.

Ева…

Присылает соблазнительные фото…

Пишет, что скучает в самых ярких и откровенных красках. Даже голосовое, соблазнительное, с придыханием и легкими стонами, как будто она уже разогрета…

И я мог бы плыть и плыть по волнам этого голоса долго-долго, если бы не ссора с женой, которая зашла слишком далеко.

Прячу телефон в карман.

Пора бы и вернуться.

Стучу.

Без толку.

В ответ — та же тишина.

Уже не раздражает, но пугает!

— Лиза, открой эту чертову дверь, или я ее вынесу, на хрен!

Приходится постараться, ведь все в нашей квартире сделано на совесть и из дорогих материалов.

Дверь все-таки слетает с петель, и, кажется, я повредил плечо. Но больше всего поражает увиденное…

Ванная выглядит, как в дурном кино. Простенькая зарисовка к дешевенькому триллеру, но ведь вставляет и бьет по нервам. По сему выходит, что триллер не такой уже дешевенький, если задевает нечто в глубине.

Разбитое зеркало напротив. Мое лицо дробится в осколках. В каждом из них — моя уменьшенная или порезанная на неровные лоскутки копия.

И кровь на зеркале.

Еще несколько больших, темных капель на раковине и светлом полу…

Больше ничего.

Лизы нет.

Как испарилась.

Я, словно дурак, ищу окно, которого нет.

Не могла же она испариться, бросает в ледяной пот.

Нет, не могла! Она здесь… просто…

В шкаф?

Понимаю, что я веду себя по-идиотски, но несусь на всех парах к узкому шкафу-пеналу.

Лиза стройная, но не настолько же, чтобы влезть в тридцатисантиметровый шкаф!

Однако я его распахиваю и чувствую себя, однозначно, идиотом, пялясь на горизонтальные полочки, заставленные баночками-скляночками, полотенцами пастельных оттенков, сложенными в ряд, кучей всяких других предметов. Отдельно на полочке лежат всякие массажеры для лица, и даже какие-то стеклянные колбочки с блестками. Как же они… Черт… Лиза называла их. Криосферы, кажется… Словом, это пространство женской красоты и всяких аксессуаров и средств для ее поддержания.

Самой Лизы здесь нет и быть не может.

Но не испарилась же она?

Меня бросает изо льда в жар, в отражении замечаю, как быстро расползлись темные пятна пота в районе подмышек.

Так, нужно мыслить рационально.

Но дверь была заперта…

Я выхожу и бью себя по лбу ладонью. Защелку замка можно прокрутить и снаружи.

Да?

Мчусь в прихожую: сумочки Лизы нет, как и ее обуви.

Ключи тоже не на месте.

Вот и ответ.

Все просто, как говорится, до жопы.