И в этом свечении была заключена настолько глобальная сила, оценить которую я сейчас был совершенно не в состоянии. А ведь отец Евлампий даже не одарённый — он обычный простак, смертный, ничем не отличающийся от других людей. Ну, разве только своим монашеским чином.

У него нет никакого дара, источника, резерва, развитых меридианов (так-то зачатки энергетических каналов есть у каждого обычного человека) и прочей магической начинки, которая отличает одарённых от простых людей. Но те силы, что сейчас пронизывали всё его естество, невольно вызывали настоящий трепет.

То, что я сейчас лицезрел, ни что иное, как проявление Божьей Благодати — неожиданно осенившей батюшку Евлампия в самый неподходящий для нас момент. Эти Божественной силы как раз и помогали простым людям противостоять злу.

Так-то священника понять вполне можно: когда какая-то богопротивная тварь, какой я несомненно являлся в его глазах, начинает по-настоящему гнать хулу на самое святое, можно и не сдержаться. Похоже, что эта самая «благодать» накрывает нашего инквизитора, так сказать, в моменты боевого экстаза при наличии соответствующего раздражителя — ведьм, колдунов, и прочих зловредных тварей.

И вообще похоже, что эта фича у него активизируется автоматически. Думаю, что таким образом специально натаскивают монахов-инквизиторов, специализирующихся на борьбе с нашим братом. И накрытие мракоборца Божественной Благодатью, ни что иное, как условный рефлекс, вырабатываемый долгими и сложными тренировками. Но от понимая проблемы мне легче, к сожалению, не стало.

— Ты чего натворил, морда поповская?! — продолжал неистовствовать в салоне дед Маркей, каким-то образом догадавшись, кто является виновником случившегося несчастья. — На фрицев работаешь, вредитель?

Если бы он мог, он бы, наверное, пристрелил батюшку из своей любимой снайперской «берданы». Но в салоне автомобиля с длинной винтовкой, ствол которой даже торчал из открытого окна, старикану было не развернуться. Да еще и машина необъезженной лошадью скакала на камнях, виляя из стороны в сторону.

Дед Маркей ёрзал на сиденье, пытаясь развернуть оружие в сторону вредителя, и крыл священника трёхэтажными матами. Но винтовка всё время застревала, то упираясь в потолок салона, то во впереди стоящие спинки кресел. Я понял, что если у него получится провернуть этот непростой фокус, отцу Евлампию явно не поздоровится! Нужно было срочно купировать на корню эту проблему.

Стремительным энергетическим сгустком я подлетел к «Опелю» и попытался с разгону ввернуться в собственное тело. А вот хрен там! Ослепительный свет, всё еще исходящий от отца Евлампия, болезненно стеганул меня, словно плетью, и резко отбросил назад. Невзирая на боль (она, оказывается, вполне себе реально может терзать не только физическое тело, но и астральную оболочку), я попытался еще пару раз прорваться хотя бы в салон авто, но всё безрезультатно.

— На каких фрицев?! — А ссора между стариком и священником всё набирала обороты. — Ты башкой-то своей подумай, дед! Тоже мне, вредителя нашёл…

— Нет, ты не вредитель! Ты — враг, морда поповская! — продолжал бушевать старикан, дергая винтовку, пытаясь развернуть её и так, и этак. — Надо было вас всех в семнадцатом к стенке поставить!

— А вам только дай воли, столько невинных душ загуб… — Договорить отец Еслампий не успел.

Так и не сумевший развернуть винтовку в салоне, дед Маркей, не придумав ничего лучшего, со всей дури саданул священника прикладом «Маузера», окованным с торца металлом, прямиком в лоб. Опыта старикану было не занимать — две войны за плечами, так что он с первого удара ловко вышиб дух из куда более крепкого и массивного батюшки.

Отец Евлампий мгновенно потерял дар речи, его глаза закатились, и он мешком навалился на дверь «Опеля», дергая головой на расслабленной шее в такт подпрыгивающей машине. Конечно, подобная грызня среди будущих соратников мной приветствоваться не могла, но потеря сознания священником, «выключила» и нестерпимый свет Божественной Благодати — словно рубильник повернули.

Больше никаких преград передо мной не было, и я в мгновение ока запрыгнул в собственное расслабленное и неподвижное тело. Благо, что мне не впервой покидать его и возвращаться назад — поэтому взять вновь контроль над своей бренной оболочкой, особого труда не составило.

Миг — и я уже открыл глаза, протянул руки, цепко хватаясь за баранку. Откинув плечом бессознательное тело Глории на спинку кресла, чтобы она не мешалась, я громко крикнул:

— Дед, держи её за плечи! Крепко! Иначе убьёмся все, к хренам!

— Очнулся, Холера такая! — Радостно завопил дед Маркей, отпуская из рук свою раритетную пукалку, и судорожно вцепляясь пальцами в плечи ведьмы. — А я уже нас всех похоронил… — честно признался старикан.

— Рано ты нас со счетов сбросил, дедуля! — Бросил я, перекидывая рычаг переключения передач на первую скорость.