*ЖВО — жизненно важные органы.

— Уже легче, — кивнул Олег, пристраивая кобуру себе на ремень.- А если из автомата?

— А автомата у меня нету, поэтому — не в курсе, — развожу руками в ответ. — Извиняйте, дяденька. Всё, пошутили — посмеялись. Уходим!

Чисто уйти, увы, не вышло. Мы уже начали спускаться по слегка «гуляющим» под ногами ступеням эскалаторов со второго на первый этаж, когда громко заплакал младенец. И тут же откуда-то из темноты со стороны служебных помещений заверещали в несколько глоток, а потом — один за другим, громкие удары, будто кто-то отчаянно колотит всем телом в дверь, пытаясь её выбить. Хотя, почему «будто»? Почти наверняка так и есть. Потом в той стороне что-то отчаянно затрещало и с грохотом рухнуло.

— Бегом вниз! — рявкаю я. — Олег — первым, дави всё, что шевельнется!

А сам остаюсь прикрывать отход. Все же первый этаж мною зачищен основательно, сомневаюсь, что там хоть кто-то на Олега и остальных выскочит, а вот тут — пока непонятно.

За спиной громко охает женский голос. Да что там ещё у них, а? Очень хочется обернуться, но… Именно в этот момент в луч фонаря вылетают сразу два упыря в комбинезонах грузчиков.

— Олег! Доклад!!! — кричу, пытаясь переорать грохот выстрелов.

— Надежда Семёновна ногу подвернула! — доносится снизу.

Олега я слышу хорошо, спасибо «Пелторам». Думаю, что речь о пожилой женщине, та, что с ребёнком, она точно моложе охранника, вторая — вообще ещё соплюха зелёная, так что вряд ли он стал бы их по имени-отчеству…

— Хватайте её, и бегом к машине! Двери не заблокированы. Пятеро — в салон, двое — на пассажирские рядом с водителем!

Ага, «бывают в жизни чудеса». В «Соболе» семь пассажирских кресел, а у меня — восемь пассажиров, но восьмой пока что легко помещается у мамки на руках. Посадочных мест хватает аккурат на всех.

Так мы и двинулись… Кортежем, маму его с ратуши…Немногочисленные, к счастью, но шустрые и злобные твари ломились откуда-то из подсобных помещений второго этажа. А я их отстреливал, пятясь за группой по ступеням эскалатора и молясь всем богам, чтоб не оступиться. По лицу обильно стекал, заливая глаза, горячий солёный пот… Бля, очень надеюсь, что только пот…. Девчонка визжала, «училка» громко, в голос, молилась, младенец орал. В общем, для полноты картины разве что весёленькой музычки фоном не хватало. Той, что из «Шоу Бенни Хилла»…

Снова отбились. Твари со второго кончились раньше, чем у меня патроны. За спиной — разбитые витрины и замерший за ними «верный конь». Хотя «Соболь» — это же, скорее, крыса? Или куница? Или… Да пофиг вообще! Короче, кажется, мы успешно выбрались.

— Олег, — оборачиваюсь я к охраннику, — рассаживай народ, я сейчас.

А он — молодец, тупых вопросов типа: «Ты куда?», задавать не стал, только молча кивнул и сдвинул боковую дверь микроавтобуса, пропуская в салон двух пацанов, на плечах которых обвисла «училка», которая Надежда Семёновна. А я возвращаюсь в «Оазис». На кой чёрт? Надо! Рядом с ювелиркой я там аптеку видел.

Назад возвращаюсь минут через пять, с костылем-«канадкой»*, зажатым в левом кулаке и прижимая подмышкой пару упаковок детских памперсов и большой рулон эластичного бинта. Да ещё упаковку «Кетанова» и бутылочку негазированной воды на поллитра в большие набедренные карманы брюк запихнул. Что-то мне подсказывает — всё это очень скоро пригодится.

*«Канадка» — костыль регулируемой высоты с локтевым упором.

М-да… Амбре в салоне «Соболя» стояло — то ещё. Пахло, да чего уж там, откровенно воняло, от нас всех. Мертвечиной пёрло и тухлятиной, а от спасённых — ещё и бомжатинкой слегка протягивало — смесью пота и мочи, всё ж таки почти неделю не мылись. Но трупная вонь перебивала всё.

— Так, друзья мои. Предлагаю сперва устроить банно-прачечный день, а уже потом думать об ужине и прочих благах цивилизации. Возражения, вопросы или предложения есть?

Возражений и предложений не было, а с вопросом выступила Лида — женщина с ребенком, устроившаяся на переднем пассажирском возле двери.

— А у вас там есть где постираться?

— Так точно, — киваю я. — Имеется стиральная машина, порошок и кондиционер для белья.

— А?..- её красноречивый взгляд я понимаю без пояснений.

— Во что переодеться, пока ваша одежда сохнуть будет — тоже найдём, не бог весть что, но голыми бегать не придется.

Сидевшая между мной и Лидой девчушка залилась вдруг густым румянцем. Особенно ярко пунцовели уши. Видать, представила, каково ей будет щеголять после постирки ее джинсов и курточки, в компании пяти мужиков.

— Вы военный? — повернулась она ко мне.

Я опустил взгляд и посмотрел на свой броник, заляпанный на груди кровью и ещё чем-то, возможно, что и мозгами.