— Я всё прекрасно понимаю, — вздохнула я. — Оль, что ты со мной, как с маленькой говоришь? Именно о детях я и думаю в этой всей истории. Только о них. О том, чтобы им было хорошо и чтобы всё это безобразие прошло для них с наименьшими потерями. Но я не собираюсь ни о чем думать, и прощать его — не собираюсь! Просто не смогу. Он наши отношения изгадил, испачкал, отравил. Как я смогу снова ему доверять и принять обратно после того, как он…. Был с ней? Выбрал её потому что её попка куда более упругая, чем моя? Пренебрёг мною? Да всей нашей семьёй? Как я должна это простить, и главное, зачем? Чтобы он понял, что даже за это его добрая Люба не выставит за дверь и пожалеет раз за разом, и можно продолжать находить себе очередную попку или титечки, играться с ними, потом плакаться мне, и я, такая вся понимающая, буду пускать его домой, раз в этом месяце Стёпа нагулялся?

— Нет, тут, конечно, всё понятно, что у тебя есть основания хотеть развода и не прощать гулёну, — кивнула Ольга. — Но, увы — во взрослой жизни всё не так просто кажется, как в молодые годы. С чем-то да и приходится мириться, когда в семье дети, общее имущество, общие мечты даже. Ты прямо уверена, что точно не хочешь попытаться простить его?

— Ты еще скажи, что в этом нет ничего непростительного — в загулах Стёпы, — посмотрела я на сестру внимательнее. — Он наверняка это не первый раз делает, я так понимаю. Просто я его за руку раньше не ловила. Я тебя не понимаю, Оль. Ты меня уговариваешь понять и простить подлого изменщика?

— Нет, — покачала головой она. — Но если ты на этого готова, так принимай его сразу и не трепи нервы детям. Трепи их только себе.

— А ты полагаешь, если я буду прощать Степана раз за разом и сохранять семью ради детей, то они этого не поймут и не почувствуют? Я ведь буду ненавидеть его, не хотеть с ним постели. И скандалы наши продолжатся обязательно. Ты серьезно думаешь, что так возможно построить счастливую семью?

— Не знаю.… — вздохнула она. — Может, и нельзя. Но видела я всякое за свою жизнь, чтобы сейчас себя пяткой в грудь бить и кричать, что такое прощать нельзя. Кто я такая, чтобы судить других и указывать им, как жить? У самой сертификата идеальности нет… Люди разные решения принимают. Иногда и прощают таких мужей, чтобы сохранить семью. Иногда — даже получается.

— Прощают? — фыркнула я. — Не знаю, кто там прощает, но это точно не для меня. Дети будут видеть нехорошую модель семьи, где мама и папа не любят друг друга, постоянно ругаются и живут вместе потому что надо. Я так не хочу. Если мне еще суждено встретить “своего” человека, то он обязательно встретится. А если нет, то и не надо: детей я родила, жизнью, в целом, довольна. Любимая работа у меня есть, дети прекрасные, все нормально. А мужики… Ну, что ж поделать, если на некоторых из них положиться нельзя.

— Да, с ними нелегко бывает… В общем, ты прямо решила точку ставить, да? И развод?

— Да. Решила.

Оля внимательно посмотрела в мои глаза, а затем кивнула.

— Что ж.… Тогда придерживайся этой стратегии. Решила — значит, решила.

— Стёпа, кстати, назад уже просился! — сказала я, хмыкнув и вспомнив его лицо при этом. Он реально ждал, что я могу согласиться? Какой же дурак….

— Да ты что? — охнула сестра. — Когда?

— Да вот сегодня. После того как ему Димка бока намял. Перед твоим приходом.

— Ого.… С Димкой плохо вышло, конечно.… Очень жаль, что не получилось у него как-то помягче с детьми об этом всё поговорить. С другой стороны, тут такая история, что мягко, наверное, и не получится. Дети семью теряют из-за какой-то молодой стервы и папиного поступка.

— Всё так… А мне-то как больно было наблюдать, как отец и сын друг на друге ссадины оставляют… Сердце прямо из груди выскакивало, Оль…

— Грустно это всё, — она взяла меня за руку. — Мне очень жаль, что у вас всё вышло вот так. Всегда тяжело видеть, что семья развалилась… Но иногда и такое бывает. Это жизнь… Нужно это просто пережить и принять.

— Да, я знаю, — улыбнулась я впервые за последние часы и сжала руку сестры в ответ. Как здорово, когда тебе есть кому руку подать, есть, кому поплакаться… Никому мы с нашими проблемами не нужны, и только самые близкие, самые родные, готовы слушать наши печали. И я была безмерно благодарна судьбе и маме с папой — царство им небесное — что у меня есть такой человек: сестра Оля. — Конечно, я всё переживу. Надо как-то дальше жить… Планета не остановилась из-за того, что Любу из Зажопинска предали. Я всё прекрасно понимаю.

— Знаешь, я думала… Ты его простишь, — сказала Оля мне.

— Стёпу? Ни за что не прощу, — поджала я губы.

— Ты его так любишь.… Я же знаю.

— Люблю…. — опустила я глаза. — И сейчас, после его поступка — люблю. Но есть вещи, которые прощать нельзя. По крайней мере, я так считаю. Измены — нельзя. И я не хочу прощать. Он закончил наши отношения, когда эту свою подцепил. Теперь пусть не просится назад — не приму.

— Ты оказалась сильнее характером, чем я думала о тебе, — сказала сестра. — Но это даже хорошо. Значит, ты точно всё преодолеешь и со всем справишься. Я горжусь тобой, моя девочка!