— Мы знаем, как работает биржа, — заметила бабушка. — Но, по-моему, твой отец хочет знать, из чего мы будем платить за продукты и электричество. Абстрактными деньгами счета не оплатишь. И потом, если «Хейендрас» не выйдет на биржу или никто не захочет в нее вкладываться, ее акции упадут и наши деньги не будут стоить ничего.

— В самом деле, риск есть…

— Нет-нет, — отрезала бабушка. — Нам нужны наличные, мы с отцом не можем рисковать потерять все. На кону наша старость.

— Но мой друг говорит, что это вложение века! — настаивал Сол.

— Нет, — сказал дедушка.

— А ты? — спросил дядя Сол моего отца.

— Я бы тоже предпочел деньгами. Не очень я верю в эти биржевые чудеса, слишком рискованно. И потом, если я хочу купить тот дом в Монклере…

Дедушка заметил во взгляде Сола разочарование:

— Послушай, Сол, если ты вправду веришь во все эти биржевые игры, ничто тебе не мешает взять свою долю акциями.

Дядя Сол так и сделал. Через год «Хейендрас» произвела на бирже сенсацию. Как мне объяснила мать, стоимость ее акций за один день выросла в пятнадцать раз. За несколько часов 666 666,66 доллара дяди Сола превратились в 9 999 999,99 доллара. Дядя Сол стал обладателем десяти миллионов и через несколько месяцев получил их, продав свою долю. В тот год он купил дом в Оук-Парке.

Мой отец, побывав в великолепном доме брата, поверил в благодеяния биржи. Окончательно убедило его заявление, сделанное в начале 1988 года Домиником Пернеллом, генеральным директором «Хейендрас»: тот хвастался экономическим процветанием предприятия и приглашал работников покупать акции. Отец собрал все, что у него осталось от продажи «Гольдман и Ко», и убедил дедушку последовать его примеру.

— Мы тоже должны купить акции «Хейендрас»! — уговаривал он дедушку по телефону.

— Думаешь?

— Папа, посмотри, сколько получил Сол: миллионы! Миллионы долларов!

— Нам надо было послушаться твоего брата, когда мы продавали фирму.

— Еще не поздно, папа!

Отец собрал 700 000 долларов — все сбережения, свои и дедушкины. Все их военные трофеи. На все деньги он купил акции «Хейендрас», которые, по его расчетам, должны были в самом скором времени сделать миллионерами и их. Через неделю ему позвонил встревоженный дядя Сол:

— Я только что говорил с папой, он утверждает, что ты вложил его деньги?

— Ой, Сол, успокойся! Я всего лишь поместил капитал, как и ты. За него и за себя. В чем проблема?

— И что за акции ты купил?

— Акции «Хейендрас», естественно.

— Что? Сколько?

— Не твое дело.

— Сколько ты вложил? Я должен знать сколько!

— Семьсот тысяч.

— Что?! Ты совсем спятил? Это же почти все ваши деньги!

— Ну и что?

— То есть как «ну и что»? Это же огромный риск!

— Послушай, Сол, когда мы продавали фирму, ты нам советовал брать свою долю в акциях, и был прав. Мы обратили деньги в акции сейчас. Не вижу разницы.

— Тогда все было иначе. Случись что, папа потеряет все, что отложил на старость! Он на что жить будет?

— Не волнуйся, Сол. Дай мне хоть раз поступить по-своему.

На следующий день, к величайшему удивлению моего отца, дядя Сол появился в его кабинете в офисе «Хейендрас».

— Сол, что ты тут делаешь?

— Мне надо с тобой поговорить.

— А позвонить нельзя?

— По телефону я это сказать не могу, слишком рискованно.

— Что сказать?

— Пойдем пройдемся немножко.

Они вышли в парк рядом со зданием и отошли подальше.

— Дела у компании плохи, — сказал дядя Сол отцу.

— Что ты такое говоришь? Я в курсе финансового положения «Хейендрас», и оно отличное, представь себе. Генеральный директор, Доминик Пернелл, сделал объявление, сказал нам покупать акции. Кстати, их курс вырос.

— Разумеется, курс вырос, если все сотрудники ринулись их скупать.

— Ты на что намекаешь, Сол?

— Продавай акции.

— Что? Ни за что на свете.

— Слушай меня внимательно, я знаю, о чем говорю. Дела у «Хейендрас» очень плохи, цифры катастрофические. Пернелл не должен был говорить, чтобы вы их покупали. Тебе надо немедленно избавиться от акций.

— Да что ты несешь, Сол? Не верю ни единому слову.

— Ты что думаешь, я бы примчался из Балтимора, если бы дело не было так серьезно?

— Ты просто бесишься, что продал акции и не можешь купить их снова. Так ведь? Хочешь, чтобы я тоже продал, а потом купил?

— Нет, я хочу, чтобы ты их продал и избавился от них.