– Стало быть, вы никому не рассказали о том, что вас изнасиловали?

– Я побоялась. Подумала о папе. Понимаю, это звучит глупо, но папа был бы в шоке, если бы узнал. Я очень боялась, чтo он в этом случае может натворить. Кроме того, Линда Лукинд уже подавала на Криса заявление в полицию, и это ни к чему не привело. Такие, как он, всегда выходят сухими из воды.

У меня уже нет сил слушать дальше. Я мечтаю лишь о том, чтобы все это поскорее кончилось. Адам косится на меня, и я не знаю, как он воспримет правду.

Амина немного повышает голос:

– Стеллу тоже изнасиловали.

Проходит несколько секунд, прежде чем до меня доходит смысл ее слов. Я охаю так, что журналист, сидящий впереди, оборачивается.

Что ты творишь, Амина?

– Ей было пятнадцать лет.

По залу проносится шепот. Я вжимаюсь в стул. Мне хочется провалиться сквозь землю.

– Ее родители тоже не стали доводить дело до суда, – произносит Амина.

Все взгляды устремляются на нас с Адамом. Мне кажется, я сейчас рассыплюсь в пыль.

– Мама Стеллы сама адвокат, она прекрасно знала, что такое процесс по делу об изнасиловании.

Амина, умоляю! Прекрати!

Мне хочется провалиться сквозь землю. Адам смотрит прямо перед собой остановившимся взглядом.

– Такого процесса я бы не выдержала, – продолжает Амина. – Мне это сразу было ясно. Чтобы все сомневались в твоем поведении, говорили, что ты сама виновата, – а потом наблюдать, как Крис будет оправдан или максимум получит несколько месяцев тюрьмы! Я помнила, как ужасно чувствовала себя Стелла, когда ее изнасиловали, – и видела, насколько раздавлена и уничтожена была Линда Лукинд.

Я начинаю понимать, что делает Амина. Она умная. Сейчас она жертвует моей репутацией ради Стеллы. Она догадалась, что я стала бы возражать, и потому ничего мне не сказала. Взглянув на Йорана Лейона и возмущенных присяжных, я понимаю, что все сработало.

– Когда вы рассказали об этом Стелле? – спрашивает Янсдоттер.

Амина опускает плечи:

– Я ей не рассказывала. Да и не смогла бы.

Стелла смотрит на нее. Она пытается вызвать в себе гнев, но на лице у нее – только горе.

– Вы ничего не сказали лучшей подруге?

Амина опускает глаза в стол:

– Я предала Стеллу. Больше всего на свете я хотела поговорить с ней, но не могла. Это было невозможно. Мне пришлось бы рассказать все: что я подвела ее, обманула, общалась с Крисом у нее за спиной…

– Так вы не вступали в контакт со Стеллой тем вечером и ночью, когда был убит Кристофер Ольсен?

– Стелла писала мне и несколько раз звонила, но я не отвечала.

Пока Янсдоттер совещается со своим помощником, я нахожу в себе силы выпрямиться. Быстрый взгляд на Адама – и я понимаю, что он начал кое о чем догадываться.

– Стелла сообщила, что в тот вечер поехала на велосипеде к дому Кристофера Ольсена, – говорит прокурор. – Она звонила и стучала в дверь. Вы ее видели?

– Нет.

– Вы видели Стеллу в какой-либо момент в тот вечер и в ту ночь?

– Нет.

Янсдоттер вздыхает. Помощник снова тычет в ее бумаги.

– У Кристофера Ольсена был с собой на пикнике нож?

Амина отвечает быстро и без сомнений:

– Да, в корзине для пикника лежал нож.

Янсдоттер просит ее описать нож:

– Какой он был длины?

Амина показывает руками – десять-пятнадцать сантиметров.

– Куда потом делся этот нож, когда вы поехали обратно в город?

– Наверное, остался в корзинке.

– Но его там не было. Полиция не обнаружила ножа.

Амина чуть медлит с ответом. Все трое присяжных сидят как на иголках.

– Я не знаю, что случилось с ножом.

Я ловлю себя на том, что киваю, хотя делать этого не надо.

И Стелла, и Амина находились на месте преступления, когда умер Кристофер Ольсен, и у обеих есть мотивы. Но орудия убийства нет.

Нож они никогда не найдут.

– Вы убили Кристофера Ольсена? – спрашивает Йенни Янсдоттер.

Адам удивленно охает. Амина смотрит прямо в глаза прокурору.

– Я его не убивала, – отвечает она. – Я пшикнула в него из перцового баллончика и убежала, спасая свою жизнь. Что было потом – я не знаю.

Прокурор смотрит на своего помощника. Адам смотрит на меня, а я беру его руку в свою.

– Никогда в жизни я не смогла бы убить человека, – произносит Амина.