– Только если мы не будем действовать опрометчиво. Передохни пару дней. Это не просьба, а приказ.

Несколько секунд Коломба, ничего не говоря, смотрела на него, потом развернулась и, оттолкнув попавшегося ей навстречу бегуна, размашистыми шагами пошла прочь.

Когда она вернулась к машине, Данте уже разлегся на капоте.

– Хочешь ехать снаружи, ради бога, – проворчала она.

– Я только хотел посмотреть на небо. – Он спрыгнул на асфальт и снова стал обычным Данте. – Что говорит твой гениальный шеф?

– Ничего полезного.

– Я уже говорил, что он мне не нравится?

– Ты ясно дал это понять. Поехали в отель.

– Не сейчас. Звонил Сантьяго, – похоже, он нашел в Сети что-то интересное. Не знаю что, мы не хотели обсуждать это по телефону. Готова к экскурсии на дно жизни?

Коломба вспомнила разговор с Ровере и его совет ничего не предпринимать.

– Жду не дождусь, – сказала она.

Все еще на взводе, Коломба приехала в район Тор-Белла-Монака, где жил Сантьяго. Это была одна из римских окраин с наиболее высоким уровнем преступности. Среди пятнадцатиэтажных многоквартирных домов, отведенных под муниципальное жилье для бедных и связанных внутренними лабиринтами улиц и тоннелей, открыли для себя новое поле деятельности мафиози. Облавы и задержания, в которых участвовала в этом районе Коломба, неизменно заканчивались воплями местных жителей, градом летящих из окон бутылок и камней и горящими шинами. Если коп совал нос в Торбеллу, как называли это сомнительное местечко обитатели, он оказывался в тылу врага. Коломба знала, что многие из местных вовсе не злодеи. Пожилые и безработные жильцы были до смерти запуганы наглыми преступниками-соседями и попросту не имели возможности переехать. Но это не мешало Коломбе ненавидеть Торбеллу: она знала, что из любой двери может высунуться дуло пистолета и проделать дыру в ее голове.

Данте показал ей на группу из четырех расположенных в форме буквы «С» шестиэтажных зданий с грязно-серыми стенами и покореженными оконными рамами. Те из почтовых ящиков, что не почернели от взрывов петард, были разукрашены из баллончиков, а звонки были вырваны из стен. Перед домами располагалась поросшая чахлым кустарником и заваленная мусором лужайка, где играли в войнушку, швыряясь друг в друга землей, еще более чумазые дети.

Дома объединял общий внутренний двор, и Коломба подъехала к одному из въездов. Машине тут же перегородили дорогу трое мальчишек на мотороллерах. Они были без шлемов. Самому старшему, марокканцу, было не больше четырнадцати лет.

Он постучал в стекло со стороны Коломбы.

– Вы к кому? – спросил он.

– Не твое дело, щенок, – отрезала Коломба.

– К Сантьяго, – почти одновременно с ней произнес высунувшийся из окна Данте.

– Как тебя зовут? – спросил мальчишка.

– Данте.

Марокканец махнул одному из своих приятелей, такому низенькому, что на стоящем мотороллере он еле доставал до земли.

– Иди позови его.

Самый маленький мальчик нажал на газ и исчез во внутреннем дворике. Остальные отъехали на пару метров от автомобиля, все также загораживая дорогу, и закурили.

– Так и живут, – заметил Данте.

– Будь моя воля, я бы без лишних разговоров бросила родителей этих мальчишек за решетку, – выпалила Коломба.

– Они, вероятно, уже там, – сказал Данте.

Через несколько минут из подвала появился Сантьяго в сопровождении двух парнишек, от силы лет восемнадцати. Эти выходцы из Южной Америки, в отличие от Сантьяго, который, за исключением кожаной куртки и цветных кедов, одевался вполне непримечательно, были одеты в мешковатые спортивные штаны, футболки с кровожадными надписями и перевернутые козырьками назад кепки. К собственному удивлению, одного из них Коломба узнала. Его звали Хорхе Перес, и два года назад, когда он был еще несовершеннолетним, она арестовала его за оскорбление действием.

Сантьяго дружелюбно похлопал марокканца по спине и вместе с прочими стражами отправил прочь. Хорхе разразился ругательствами на испанском.

– Эта телка из полиции, – сказал он Сантьяго и сделал в сторону Коломбы быстрый жест, на языке улиц означающий немую угрозу смерти.

Она показала ему средний палец, но правой рукой незаметно вынула из кобуры пистолет и положила к себе на колени.

– Видел, что она вытворяет? – вскинулся Хорхе.

Сантьяго и глазом не моргнул.

– Зачем ты ее притащил? – спросил он Данте. – Сказал же, приходи один.

– Потому что в одиночку он никуда не ходит, – ответила Коломба.

– Я не с тобой разговариваю, – сказал Сантьяго.

Данте вышел из машины, и Коломба почувствовала, что ее легкие начинают сжиматься. Будь хоть один из троих вооружен, он мог бы принять жест Данте за агрессию и пристрелить его. Но Сантьяго стоял спокойно, и двое его дружков не сдвинулись с места.

– Я говорил тебе, что доверяю ей. Мы в этом деле вместе.

Сантьяго посмотрел на Хорхе:

– Como es que la conoces? [233]

– Me ha enviado a la carcel [234] , – повторив свой угрожающий жест, сказал тот.

Сантьяго снова повернулся к Данте:

– Нет.

– Ты уже выполнил свою часть сделки. Всерьез собираешься отказаться от денег?

– Деньги я делаю на раз-два, – прищелкнув пальцами, сказал Сантьяго.

– Хочешь потерять такого друга, как я? Я уже когда-то был тебе полезен. И могу оказаться полезен снова.

Сантьяго нерешительно поглядел на носки кедов.