– А я-то как рад, – утолив первую жажду, ответил я, – но устал страшно. Кстати, ты в курсе, что через два квартала на север обосновался стригол?

– Вот его только не хватало! – с досадой стукнул кулаком по столу трактирщик. – И так-то покоя никакого: то некрофаги, то эспиры, то переродившиеся… Хотя последних как-то поменьше стало, врать не буду. Подвычистили вы это племя.

– Кстати об эспирах, – я слегка отодвинулся от стола и опёрся спиной о толстую деревянную стену, – Григор не появлялся?

– Не было ни его, ни девчонки вашей сумасшедшей, – нахмурился Антонио, – может, завалили тварь и сразу к перекупщикам отправились, там ведь товар такой, что только за самый свежий нормальную цену дадут, сам знаешь.

Да, такое предположение вполне имело право на жизнь, просроченный товар никому не нужен, можно просто выбросить на свалку. И рога, и клыки эспиры нужно было реализовывать сразу, пока они ещё хранили тень псевдожизни мёртвой твари. Это часов двенадцать, максимум – сутки, не больше. Потом они превратятся в никому не нужный мусор.

Поэтому вполне возможно, что Лина и Григор просто задерживаются по объективным причинам. Однако на душе было неспокойно, хотя я и понимал, что мои друзья – не из тех, с кем можно легко справиться. И Лина, любимая дочь и ученица Карло Стальто, лучшего наёмного убийцы Лавернеи, и Григор, который вообще человеком был достаточно условно, даже для сильного некрофага не станут лёгкой добычей. Про остальных тварей Изнанки и говорить нечего.

– В остальном всё спокойно? – на всякий случай уточнил я, чувствуя, что ещё немного, и я засну прямо за столом.

– Насколько это возможно в наступившие тёмные времена, – вздохнул Антонио, – ты устал, Коста, это понятно даже безмозглой шуше. А от уставшего бойца в случае чего пользы немного, так что отправляйся к себе и постарайся поспать. Надеюсь, за это время ничего не случится, хотя загадывать что-то сейчас – пусто дело. Ежели твои дружки появятся, то скажу – пусть ждут.

– Тоже верно, – я с определённым трудом поднялся и сладко потянулся, – а то я спросонок сначала швыряю кинжал, а потом уж спрашиваю, кто там. Не хотелось бы с сонных глаз нападать на друзей.

В комнате, которую я снимал в трактире, принадлежавшем раньше Хуану, а теперь Антонио, вполне предсказуемо ничего не изменилось. Никто не полез бы шарить в вещах последнего оставшегося Мастера Ловчего, так как моё присутствие в трактире по умолчанию решало столько проблем, что ссориться со мной хозяину было не с руки.

Узкая кровать, накрытая лоскутным одеялом, небольшой стол с парой кривоногих стульев, шкаф для вещей и большой сундук в углу, как правило, служивший лежанкой для Григора, который обладал чудесной способностью засыпать в любое время и в любом месте.

Лина, в отличие от него, практически никогда не оставалась ночевать у Антонио, а уходила куда-то к себе, в какое-то тайное место, ключ от которого оставил ей Карло. Мы с Григором не приставали и не пытались узнать, что это за секретная лёжка, так как понимали: девушке, даже если она высококлассная наёмница, и без того не сладко находиться в постоянном напряжении. Так что пусть у неё будет место, где она сможет полностью расслабиться и побыть собой. Лина наверняка это понимала и, полагаю, была нам признательна за подобное отношение.

Стянув куртку и бросив её на сундук, я стащил с ног сапоги, скинул пропотевшую одежду и залез в микроскопическую конуру, отгороженную от остальной комнатки старой ширмой. Здесь располагалась невиданная по меркам Стылой Топи роскошь: старый, скрипучий, но, как ни странно, функционирующий душ. И пусть вода в нём была исключительно холодная, но я без раздумий платил Антонио лишние два серебряных за это благо цивилизации. Смыв с себя кровь и, казалось, уже въевшийся в кожу запах тлена и смерти, я почувствовал себя намного лучше. Теперь можно было и поспать, если никто не помешает. Хочется искренне в это верить…

В сон я провалился, кажется, даже до того момента, как голова коснулась подушки. Всё-таки больше двух суток практически без сна – это не тот вариант, который способствует хорошему самочувствию.

С тех пор, как я вернулся в Лавернею, я ни разу не видел снов: ни одного, даже самого размытого или непонятного. Я отключался, и приходил в себя только утром, ну или когда там нужно было. Словно сны остались там, в прошлой земной жизни, а здесь, в Лавернее, им просто не хватило места. Не могу сказать, что это как-то очень сильно меня тревожило, скорее, удивляло. А поводов для беспокойства в Стылой Топи было полно и без снов.