Это были Воспоминания 1992, за ними Воспоминания 1993, Воспоминания 1994, и так далее по порядку.

Я думал, Если бы я мог взять их и прочесть...

Все различные воспоминания, которые я потерял или которые поблекли с тех пор, как я стал призраком могли вернуться немного...Но нет.

Сначала я должен — Я думал, всматриваясь в ящик.

Первым будет новый дневник.

3-его Мая этого года, день моей смерти. Если я записал что-нибудь перед той ночью, тогда я мог найти ключ к причине моей смерти.

Как это случилось—

Я не мог найти эту решающую книгу, Воспоминания 1998, в ящике.

...Почему нет?

Я зашел в тупик на момент и осмотрел комнату.

Может быть на столе? Нет.

Книжные полки на стенах, которые были полны книг и тетрадей. Может там? Нет.

Я также открыл все остальные ящики в столе. Но я не смог найти планировщик на 1998 ни в какой из них...

Может быть, я не вел дневник в этом году? Но почему нет? Я не мог вспомнить, что я записывал, но... Я помнил, как писал в нем. В этой библиотеке. На этом столе.

“Твой глаз. Твой синий глаз”.

Я не знаю, почему слова, которые я говорил той девушке на побережье озера Миназуки, внезапно пришли в голову.

“С этим твоим глазом, ты видишь то же что и я... смотря в том же направлении.”

То же что и я?

Туда же?

Что это значило...?

Несколько изображений неожиданно промелькнуло перед моими глазами, когда я вставал со стула.

Это было что-то, что я видел мельком в первый день моего появления в этом поместье, когда я пришел на второй этаж и пошел в спальню...

Во-первых—да—это было на прикроватной тумбочке.

Теперь я мог видеть это четко. Это было более чем изображение; я, наверное, должен был называть это “видением.”

Бутылка и стакан.

Бутылка, возможно, содержала виски или какой-то другой вид алкоголя. И —

Кроме этого, была пластиковая коробка для таблеток с открытой крышкой. Несколько бледных капсул высыпались наружу...И потом—

В центре комнаты была одна другая вещь.

Что-то белое свисало с потолка, покачиваясь. О—это...

Это веревка.

Белая петля была сделана на конце веревки, достаточно большая, чтобы продеть человеческую голову...

Это...

Это выглядит точно так же, как...

......

...Голос (...Что ты делаешь?)

Чей-то голос (Что ты делаешь...? Теруя?).

Я мог слышать (...Прекрати это)(Не волнуйся об этом) несколько голосов.

Один был Тцукихо (Ты не сможешь... Не делай этого!).

Один был мой (Не волнуйся об этом...)(Это...слишком поздно для меня)...

......

......

...Мое лицо прямо перед смертью.

Лицо, отраженное в зеркале парадной, запятнанное кровью.

Искаженные, жесткие черты внезапно ослабели до странного умиротворенного вида, словно я освободился от боли, страха и сомнений... И затем.

Слабое движение на моих губах.

Дрожь.

Слова исходили из моего рта. Выжимая мои силы на пороге смерти, некоторые слова были...Чем? Чем могли быть те слова?

Что я пытался сказать?

Они были едва слышны. Почти невозможно прочитать. Прямо на границе связи...Ах—Что я мог пытаться сказать?

Что-то загремело, и видение пропало.

Я осмотрелся и увидел, что фоторамка упала на пол. Я сбил её и не заметил?

Я попытался поднять её и вернуть на стол. Только потом—

Я увидел, что задняя крышка отошла. Зажим, удерживающий её, казалось, ослабел под влиянием падания, которое выбило его на поверхность.

Это было, когда я заметил что-то. Между фотографией и задней крышкой рамы был кусочек бумаги.

Что это? Я интересовался, беря бумажку кончиками пальцев

На кусочке тетрадного листа, гораздо меньшего, чем фотография, была надпись от руки. Написанный вертикально черными чернилами, лист имен — пять фамилий.

Дальняя справа гласила: “Сакаки”, и я мгновенно понял.

Это была заметка со списком фамилий пяти человек на фото, написанная в порядке, в котором они стояли на фотографии. Я сделал заметку об этом.

Я увидел имя “Арай”, написанное кандзи так же как и новый дом, с левого края.

А, вот оно.

Итак, это не было новым колодцем или грубо-сколоченным колодцем, но скорее новый дом. Прямо как Я представлял раньше, парень в Гавайской рубашке слева и был Арай.

Мои глаза пробежались по другим трем именам тоже.