Пирс

Эта женщина кричала на меня, а я не мог оторвать взгляда от ее рта.

Ее губы были идеальной формы. Верхняя губа была не слишком пухлой и не слишком тонкой. Нижняя была полной, с небольшой выемкой по середине, по которой стоило провести кончиком языка. Они были покрыты блеском для губ, благодаря которому их натуральный персиковый цвет казался таким же сладким и сочным, как и сам фрукт.

— Ты не можешь этого сделать. — Она вскинула руки.

Она была прекрасна. Конечно, она была прекрасна. У моего деда был безупречный вкус.

По его словам, она была остра, как нож, и, хотя мне, наверное, следовало бы обратить внимание на огонь в ее глазах или на слова, которыми она метала в меня, как ножами, я, похоже, не мог сосредоточиться ни на чем, кроме ее губ.

— Пошел ты!

Мой взгляд упал на ее красивые карие глаза. «Пошел ты» было довольно сложно игнорировать, особенно когда эти слова эхом отдавались от витрин магазинов в центре Каламити, штата Монтана.

Она сжимала в руке письмо, которое я вручил ей несколько минут назад. В нем прямо говорилось, что она не выплатила свой кредит и у нее есть один месяц, чтобы сделать это. Это был кредит, который мой покойный дедушка дал ей для финансирования некоторых инвестиционных проектов в этом маленьком городке. Одолжил деньги своей девушке. Госпоже. Девушке по вызову? Я понятия не имел, как она вписывалась в его запутанную сеть женщин.

Мысль о том, как его губы прикасаются к ее совершенству, заставила меня съежиться. Возможно, из-за их отношений она полагала, что ее долг будет прощен.

Никогда.

Да, это делало меня мстительным засранцем, но она была не единственной, кто сходил с ума в тот момент. Мой дедушка издевался надо мной, пока был жив. Его смерть привела ко второму раунду.

Все, чего я хотел, — это вычеркнуть этого сукина сына из своей жизни, начав с того, чтобы эта потрясающая женщина вернула долг.

Глаза Керриган Хейл вспыхнули. Ее лицо покраснело, то ли от ярости, то ли от того, что она кричала на меня целую минуту.

Мы устроили скандал. Ну, она устроила скандал. Я просто стоял, уставившись на ее губы, и ненавидел себя за то, что считал ее красивой.

Люди выходили из своих крошечных магазинчиков. Из кофейни вышла женщина в черном фартуке, которая осматривала тротуар по сторонам, пока не заметила источник суматохи. Нас. Какая-то пара выбежала из художественной галереи и трусцой направилась в нашу сторону.

Зрелище было не слишком привлекательное, так что пора было заканчивать с этим, пока мы не привлекли толпу.

Я открыл рот, чтобы повторить послание, которое я пришел передать, но прежде чем я успел заговорить, Керриган взяла письмо, которое я ей протянул, и начала рвать его на мелкие кусочки. Кусочек за кусочком на ее красивых губах появлялась усмешка. Может быть, вместо листка бумаги она представляла меня. Только что она рвала его на мелкие кусочки. В следующий момент обрывки полетели мне в лицо.

Я моргнул и позволил им упасть на тротуар. То, что она разорвала письмо не сможет изменить факты.

Мы оба были в дерьме.

— Тридцать дней, мисс Хейл.

Ее ноздри раздулись.

Пара из галереи подошла к нам и встала рядом с Керриган, оглядывая меня с ног до головы. Поскольку у меня не было желания встречаться с местными, пришло время уходить.

— Тридцать дней. — Я отвернулся от Керриган, прежде чем она успела швырнуть мне в лицо что-нибудь еще: очередное ругательство, плевок, кулак.

Мои начищенные ботинки стучали по тротуару, пока я шел к своему сверкающему серому «Ягуару», не обращая внимания на кинжалы, впивающиеся мне в спину.

Керриган могла ненавидеть меня сколько угодно. Не я поставил ее в такое положение. Все это сделал мой дед. Но проклинала ли она его имя? Нет. И снова победителем вышел Габриэль Барлоу.

Не оглядываясь, я скользнул за руль и тронулся с места. Двигатель «Ягуара» заурчал на Первой улице. Кожаный руль под моими ладонями был теплым от солнца. Даже после того, как я провел большую часть последних двух дней за рулем, в машине все еще чувствовался запах новой машины.

Я владел «Ягуаром» уже несколько месяцев. Это был подарок самому себе в день, когда был оформлен мой развод. Но я почти не ездил на нем. Мне редко приходилось садиться за руль.

До этой поездки.

Одиннадцатичасовая поездка из Денвера в Монтану заняла весь вчерашний день. Я остался в Бозмене, желая увидеть место, где мой дедушка проводил так много времени. А сегодня утром я поехал в Каламити, чтобы передать письмо Керриган.

Письмо, которое теперь валялось на тротуаре, как конфетти.