Рядом мельтешил бес. То есть казалось, что он натуральным образом беспорядочно бегает туда-сюда с тряпками. Но я по опыту знал, что мой протеже действительно убирается. Пусть это сразу и незаметно.

— Гриша, ты только в подпол не заглядывай пока.

— А что там?

— Потом расскажу.

Судя по огоньку в его бесовских глазах, он меня едва ли послушается.

— Юния, напомни еще в аптеку заехать. Купить зеленку и бинты.

— Зачем? — удивилась лихо.

— Колотые раны Грише обрабатывать.

В Питер я решил неожиданно мотануться на электричке. Можно, конечно, было на машине, но меня немного беспокоило, вдруг на выезде из города стоит какой-нибудь рубежный патруль. И не важно на кого работающий — на Трепова или на воеводу. В данном случае мне казалось, что хрен точно не слаще редьки.

Чуров тоже пришлось отмести, но уже по другой причине. Я знал всего несколько выходов в Питере. Один в Подворье, второй на Апрашке, третий неподалеку от дивьих людей. Короче говоря, везде было достаточно многолюдно. А мне сейчас лишнее внимание вообще ни к чему.

Но имелся еще и третий пункт, который заключался в том, что до места нашей встречи от платформы я мог дойти пешком.

Поэтому примерно через пару часов после разговора с Гришей я вышел на Финляндском вокзале, прошествовал мимо Ленина на броневичке, призывающего устремиться всех в светлое будущее, и… даже не дошел до Арсенальной набережной. Собственно, потому что прибыл в точку назначения. Чужанская табличка гласила, что здесь находится межрайонная ИФНС России №18 по Санкт-Петербургу. Правда, рядом висела другая, скрытая от посторонних глаз: «Мытарский стол по особым вопросам Великого князя Новгородского».

Судя по всему, табличка была очень старая. Половина букв выцвела, да и висела она кривовато. Что наводило на определенные мысли. К примеру, что этот самый стол особой популярностью не пользовался. И возникало ощущение, что рубежники сюда захаживали крайне редко. Интересно, очень интересно.

Я остановился у входа, вытащив термос с остатками чая. Нет, не потому что меня внезапно одолела жажда, а по вполне прозаическим причинам.

— Думаешь, оно того сс… стоит? — поинтересовалась лихо.

— Немного удачи нам не помешает. А к откату я с рождения готов.

— Ага, лишь бы потом поезд сс… с рельс не сошел на обратном пути.

Я даже на минутку задумался. Может, и правда попутку нанять или такси? Нет, тогда с машиной точно что-нибудь произойдет. А вот в случае с поездом есть шанс, что пронесет. Ну, не знаю, может, опоздает он или еще что-нибудь в этом роде. Все-таки не тянуло мое невезение на крупную техногенную катастрофу.

— Немного удачи сегодня не помешает, — повторил я, будто пытаясь убедить именно себя, а не Юнию.

Чай, к слову, действительно чуток испортился. То есть, стал слегка пованивать и на вкус отдавал протухшими тряпками. У меня была еще та самая чистая эссенция, но я решил, что ее лучше будет оставить на потом. До худших времен. Как законченный реалист, я всегда понимал, что все может быть намного хуже, чем сейчас.

Расправившись со всеми неприятными процедурами, я наконец шагнул навстречу собственной судьбе. Массивные деревянные двери пропустили без всякого сопротивления, выплюнув меня в коридор, замощенный крупной плиткой. Наверх вела широкая лестница с белыми перилами, расходящаяся в две стороны, повсюду сновали обеспокоенные люди. В общем, ничего необычного для стандартного государственного учреждения, где человек должен чувствовать себя в высшей степени неуютно.

Приглядевшись, я наконец обнаружил точную копию вывески, которая висела снаружи. Разве что эта выглядела чуть поновее, в стиле конца существования СССР. Я подошел к двери, постучал и приоткрыл створку.

— Здрасьте, мне сказали прийти.

— Кто сказал?!

Вопрошающий был встревожен, деловит и невероятно толст. Я даже как-то уже отвык от упитанных рубежников. Видимо, в приоритетах использования хиста формирование тела у него стояло не на первом месте. Да и оказался он всего лишь ивашкой с четырьмя рубцами, даже не ведуном. Нет, я, конечно, был не из тех, кто судит о человеке по количеству промысла, но кощей внутри меня скорчил презрительную физиономию.

Если я все правильно понял, то прямо сейчас этот чиновник занимался примерно… ничем. Ну, разве что отправлял свои козявки в открытый космос, но по определенным причинам долетали они лишь до потолка.

— Светлана Рыкалова, вы на нее… — я чуть не ляпнул «наехали».

— А, — просиял «мытарь», словно вытащил выигрышный билет в лотерею. — Незаконное обогащение с привлечением чужан. Фамилия, имя, прозвище, где присягали?

При этом чиновник стал зачем-то переставлять графин с водой, мраморное пресс-папье, ручки. Нервный, что ли? Я рассказал все, что от меня требовалось, а чиновник торопливо записал. А сам смотрел, как массивный, но вместе с тем будто скособоченный стол шатается при манипуляциях рубежника. Да, не хотел бы я быть рядом, когда этот предмет мебели навернется.