Шрифт:
Филипп сощурился и чуть-чуть более поспешно, чем собирался, встал следом за мной. Бросил несколько крупных купюр на стол, ускорил шаг – и успел-таки открыть передо мной дверь.
Причем даже не стал делать замечание, что я собиралась сделать это сама. – за это ему плюсик. Слишком часто я встречалась с «джентльменами», которые обожали позанудствовать, что леди нынче не дают им проявить галантность.
– Сюда, – направил меня Филипп к припаркованной у ресторана машине. Яркий свет фар ударил в глаза, и я не сразу осознала, дверцу какой машины он открыл передо мной.
Это был золотистый «майбах».
Роскошный, огромный, сияющий.
Новый.
С сиденьями цвета топленых сливок.
Так вот почему он так отреагировал на фото машины моей мечты!
Мы сошлись во вкусах. Только его мечта была на порядок шикарнее.
Я обернулась и окинула Филиппа взглядом, заново его оценивая.
Почему-то вспомнился женский стендап, который я недавно смотрела.
«Он возит тебя не просто так! Тебе придется с ним за это переспать!»
«Подождите, давайте разберемся. У него «порш панамера», у него шесть кубиков пресса, у него трешка в центре… ЕМУ придется со мной переспать!»
Не знаю, что насчет кубиков пресса, но серо-голубая рубашка Филиппа не топорщилась на животе – уже неплохо.
Не знаю, что насчет трешки в центре… Разве что «трешка» – это трехэтажный дом. Хотя подобные ему клиенты предпочитали покупать целый этаж в небоскребе. Три этажа.
С машиной все понятно.
Остальное же…
Его резкие черты лица были вполне в моем вкусе. Мне всегда нравились британские актеры с острыми скулами, а он чем-то напоминал то ли Камбербэтча, то ли Хиддлстона, то ли Теннанта.
Его властная энергетика, вблизи особенно подавляющая, меня больше будоражила, чем пугала.
Однако это все было не главное.
Если бы меня в мужчине интересовали только деньги или внешность, я бы вышла замуж за своего бывшего начальника, когда он полушутя-полусерьезно предложил это во время затянувшегося как-то заполночь совещания.
Но жизнь с ним я могла предсказать на десять лет вперед. Мне было заранее скучно, поэтому и влюбиться в него я так и не сумела.
Сейчас все было иначе.
Что скажет или сделает этот мужчина в следующую секунду, я предсказать не могла. Поэтому встретила холодный взгляд его стальных глаз с вызовом.
Ну же! Удивите меня, Филипп Завадич!
3. В машине
К моему изумлению, Филипп следом за мной сел на заднее сиденье.
Я так удивилась, что чуть не спросила его, кто поведет машину, но тут заметила третьего человека – за рулем.
Ах да, он же пил вино.
Не так уж много, но, получается, этот крупный зверь – законопослушен?
Или он в принципе всегда ездит с водителем?
Пфффф! Тогда о чем с ним говорить? Этот «майбах», считай, не его.
Мы, водители, считаем своими машинами только те, что нам подчиняются!
Когда-то я думала, что водить слишком сложно, лучше я разбогатею, куплю машину и сразу найму водителя, чтобы не мучиться.
Потом меня возили мои мужчины, и мне это не нравилось.
Сидишь, в ужасе смотришь, как он обгоняет, подрезает, притирается к огромной фуре и ни-че-го не можешь сделать!
На заднее сиденье тоже не сесть, чтобы расслабиться и не следить за дорогой – сразу начинаются обидки, что он тебе любовник, а не прислуга.
А на переднем даже не поболтать толком.
«Ты что, не видишь, что перекресток сложный? Можно меня не отвлекать?»
Не вижу!
Для меня сложно – это двумя ногами три педали нажимать!
А про перекресток я ничего не понимаю.
Правила дорожного движения я начала учить, когда на меня наорал таксист за то, что я ждала его ровно под знаком «Остановка запрещена». С моей точки зрения по этому перечеркнутому кружочку вообще невозможно было понять, что от меня хотят.
Выучила. Теперь могу за полчаса прощелкать все восемьсот билетов ПДД для теоретического экзамена. И седею, когда еду в такси, потому что таксисты явно эти билеты явно не читали!
«Майбах» тронулся с места, выруливая на один из бульваров. За окнами замелькала ночная Москва. Я не очень люблю город, в котором родилась, но временами готова с ним мириться.
Например, вот в такие вечера, когда в приоткрытые окна машины врывается ветер с запахом цветущих вишен и черемухи, а густая ночь разбавлена разноцветьем огней.