В швейной мастерской мне пришлось проявить чудеса художественного таланта, которого, к слову, у меня не было от слова СОВСЕМ. Но я хотел себе нормальные трусы, а не нечто похожее на шаровары. И чтобы спереди был небольшой кармашек… так сказать, для удобства. Чтобы штаны были удобные. Нигде ничего не жало. Рубашки до колен мне тоже не нравились, как и их длинные рукава. Поэтому я нарисовал обычную футболку.

Хозяйка мастерской бубнила, говоря, что так никто не делает, но мне было плевать.

— Вам знакома фраза, покупатель всегда прав? — сердитым тоном спросил я. — Или быть может у вас проблемы со зрением?

— Я хорошо вижу, что за…

Тут уже не выдержала Аннабель.

— Так может вы ещё раз ВНИМАТЕЛЬНЕЕ посмотрите какой герб вам надо вышить на плащах?

В прошлой жизни мне встречались люди с похожим темпераментом. С ними крайне сложно разговаривать. Но очень часто я убеждался, что они профессионалы своего дела. И уже понял, что хозяйка этого заведения болеет своей работой.

Женщина прищурилась и, как мне показалось, очень долго рассматривала герб. Но в итоге она поумерила гонор. Она стала обращаться к нам более почтительно. И дело пошло на лад.

Кстати, в этом заведении я впервые увидел, как выглядит рабская печать. Одна девушка, что снимала с меня мерки, наклонилась и на её шее я увидел татуировку. А память Андера подсказала, что она означает.

— По-хорошему, её бы высечь, — сказала Бель, стоило нам выйти из мастерской.

— А что останавливает?

— Она лучшая в городе. В её платье не стыдно появиться при дворе Его Величества. Поэтому приходится ей многое прощать.

— И что, она каждый раз себя так ведёт?

— Ты что, не помнишь её? Вроде бы мама нас отвозила сюда вместе пару раз. — Я отрицательно покачал головой. И тогда Бель пустилась в объяснения. — Видит она хорошо. Вот только прокляли её. Даже Вильям Грасс не смог снять.

— И что с ней?

— Лица людей. Она их почти не различает. И кажется сейчас начали добавляться проблемы с памятью.

— Впервые о таком слышу. Есть предположение кто его наслал?

— Кардинал из Святой церкви. Он хотел переманить её в их страну, а та отказала, причём в грубой форме. Через неделю появились первые признаки проклятия.

— «Вот тебе и Святая церковь», — подумал я.

На пиру я пробыл чуть больше часа. Как в принципе и все члены рода Арес. Когда начались танцы, мы затерялись в толпе. Однако наш путь лежал не в сторону дома.

Дело в том, что когда я и Аннабель вернулись с рынка домой, Мишель уже был там. Он рассказал, что нашёл Ферна. И, к сожалению, он успел перевоплотиться.

Я не стал расспрашивать у брата про бой. Было очевидно, что он победил.

— Где его тело? — спросил я.

— Я привёз его сюда и приказал слугам подготовить к погребению.

— А Лилия?

— Пошла домой. Вечером слуги помогут ей вывести тело за ворота, а там его придадут огню.

— А что про Грасс? — не удержался я от вопроса.

— Пока помолвку не разорвали. Но Лилия понимает к чему всё идёт.

Тогда же мы договорились, что вечером отправимся проститься со стариком Ферном.

Мы выехали за городские ворота. Примерно в километре я увидел повозку и суетящихся вокруг людей. А чуть поодаль стояла одинокая фигура. И мы направили туда коней.

— Прощай, старый друг, — произнёс Бастиан. Он подошёл к помосту и положил руку на укутанное в белую ткань тело. — Ты всегда служил верно роду Арес. Ты был верен мне… и мне будет тебя не хватать.

Потом настала наша очередь. Сэм сказал, что никогда не забудет его. Аннабель, что будет скучать, а я и Мишель просто молча постояли рядом. Селви, Сириус и Фердинанд сделали то же самое.

Когда слуги подожгли помост, огонь никак не хотел разгораться на полную мощность.

— Огненный вихрь, — произнёс отец, и в небо устремилась пылающая жаром струя.

Мы простояли молча около десяти минут.

— Где Грасс? — спросил Бастиан у Лилии, когда пламя начало угасать. На что она тут же опустила голову и расплакалась. — Ясно… — Думаю отец тоже предполагал, что они разорвут помолвку. — Бель, — сделал он жест головой, как бы прося подойти к плачущей девушке. Сестра кивнула, и совсем скоро Лилия плакала ей в плечо.