— Какие гаубицы? — перебив регента, спросил я, чувствуя, как моя чуйка заворочалась.

— Да, Сергей Михайлович, по результатам русско-японской войны отметил малое количество полевых гаубиц на вооружении русской армии и практическую бесполезность трехдюймовок с их шрапнельным снарядом против укреплений. Вот и пробил через отца изготовление германских 15-сантиметровых тяжёлых полевых гаубица модернизации 1902 года на Санкт-Петербургском орудийном заводе Военного ведомства и на Путиловском заводе. Партия из восьми орудий должны была поступить на вооружение Гвардейского стрелкового артиллерийского дивизиона в Стрельне, а Евгений Никифорович упросил меня и Куропаткина выделить эту батарею ему. Мы и пошли на встречу. В течение недели орудия прибудут в Гатчину. Вопрос только, где Ширинкин артиллеристов для них найдёт.

Я слушал Михаила и чувствовал, как моя чуйка началась усиленно ворчать. Надо будет вопрос с этой батареей изучить подробнее и срочно. Только вот когда. Сегодня вечером спецпоездом Сергей Михайлович с Мэй прибудут в Гатчину и пробудут в гостях остатки страстной недели. Сандро должен сегодня приехать. Мы же вечером с родителями празднуем Машин день рождения. Слава Богу, из-за болезни Василька в узком кругу. А то Елена Филипповна вместе с Михаилом планировала, закатить пир на весь мир. А так, потихоньку посидим и всё.

В воскресенье 17 апреля по Юлианскому или 30 апреля по Григорианскому календарю пасхальная служба и праздничный пасхальный обед, на который не только нас с Машей, но и тестя с тёщей пригласили. А разобраться с этой батареей необходимо, и срочно разобраться.

К восьми часам вечера в Страстную субботу жизнь в Гатчине, как и в остальных городах Российской империи на время замирает. В домах заканчиваются последние приготовления к Светлому празднику. Каждый, кто запасся билетом в одну из церквей, наряжается к заутрени, как на самый изысканный бал. Особо почетным для гатчинцев безусловно было попасть на пасхальную службу в пятиглавый каменный собор Святого Апостола Павла.

Ближе к одиннадцати вечера всё в Гатчине приходило в движение. Мчались кареты и извозчичьи пролетки, развозя военных и придворных в полной парадной форме, нарядных дам и штатских во фраках. По всем улицам к городским храмам и церквям тянулись длинные вереницы народа, одетого по-праздничному. Женщины несли кульки с куличами и пасхами, предназначенными для освящения. Около церквей виднелись плошки, пока еще не зажженные.

В двадцать три ноль-ноль в Павловском соборе раздавался удар большого колокола. Второй удар следовал в двадцать три тридцать, и начиналась служба «полунощница» — последняя великопостная служба, плавно переходящая в Светлую пасхальную заутреню, что подчеркивало контраст между смертью и жизнью, скорбью и радостью.

Во время «полуношницы» в торжественно убранных церквах свет был приглушен. Ровно в полночь вновь раздавался удар колокола Павловского собора и по его сигналу над городом разносился оглушительный праздничный перезвон всех колоколов всех церквей и храмов Гатчины — пасхальный благовест.

В этот же момент начинался торжественный крестный ход. Впереди процессий несли зажженный фонарь, за ним запрестольный крест, а далее хоругви, иконы. Обойдя храм или церковь три раза, процессии останавливались около закрытых дверей. Звон колоколов прекращался. В ночной тишине проходила небольшая служба, и когда духовенство запевало «Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ!», двери открывались, а на словах «И сущим во гробех живот даровав» процессия входила в ярко освещенные храмы и церкви и начиналась Святая заутреня.

Я стоял среди молящихся перед алтарём Павловского собора и слушалпасхальную литургию. До этого была «полунощница», крестный ход, заутреня, где после пения «Воскресения день» на словах «и просветимся торжеством, и друг друга обымем. Рцем братие, и ненавидящим нас…» присутствующие в соборе христосовались друг с другом и обменивались крашеными яйцами.

После христосования читалось «Огласительное слово» святого Иоанна Златоуста о духовной сути и всепрощающем характере праздника Пасхи. Когда заканчивалась заутреня, начиналась Пасхальная литургия. Далее следовали отпуст и общая молитва на освещение куличей, пасх, крашеных яиц.

Вместе со мною во всех этих церковных мероприятиях участвовали супруга, тесть и тёща, которые приехали в Гатчину ещё двадцать пятого апреля на день рождение Машеньки. Двадцать три года юной генеральше исполнилось. Также на службе рядом с нами были Лис и две четвёрки «чёрных ангелов», которые осуществляли мою охрану в городе. Василёк остался в наших апартаментах в Приоратском замке под присмотром служанки Глафиры Матвеевны, которую Беневские привезли с собой из столицы.

Где-то в соборе на литургии, куда были допущены представители только благородного сословия, купцы 1-й и 2-й гильдии, почетные жители города, также находились Дан, Тур и Леший с женами. Остальные браты участвовали в литургии в небольшой часовне и около неё Аналитического центра, которая была недавно построена. Там сейчас слушали Святую заутреню много сотрудников центра и курсов, которые были не задействованы на службе.

Две четверки «ангелов» вызывали живейшее любопытство окружающих. Сведения о похищении Нины Викторовны великой княжной Еленой Владимировной утаить не получилось. Слишком много свидетелей было. Информация ушла в народ, как и информация об облавах в злачных местах столица. Гудел от слухов не только Санкт-Петербург, но и Гатчина. Поэтому наше семейство в окружении моих волкодавов было в центре внимания окружающих во время всех сегодняшних церковных мероприятий в Павловском соборе.

Холостой Лис, как названный брат, воспользовался моментом и выразил желание побыть на службе рядом нами. И я его с какой-то стороны понимаю. Наше семейство разместили среди почетных жителей Гатчины, в семьях которых были симпатичные девицы. А я недавно Ромке, как названному брату вставил фитиль за то, что он так долго не жениться, и дядька Петро от него может внуков не дождаться. Вот он сейчас и стоял на службе, то и дело бросая взгляды по сторонам, рассматривая молоденьких барышень, вгоняя их в краску. Но те также периодически украдкой стреляли глазками в сторону бравого лейб-гвардии подъесаула с крестом Ордена Георгия 4-й степени на груди, который непринуждённо стоял рядом с генералами.