Последняя втулка встала на место и мне оставалось лишь начинать. Короткий разбег. Толчок, и я прыгнул, широко раскинув руки. Небесное крыло раскрылось за моей спиной.

Воздух подхватил меня, потянул вверх, и на мгновение я почувствовал себя частью самого неба. Всё вокруг замерло, оставив лишь тишину, прерываемую шелестом шёлка и гулом крови в ушах. В душе царило ощущение безграничного восторга. Я лечу!

Но Облачный город не прощает самоуверенности.

Откуда-то из-за зданий вырвался резкий поток ветра, ударил меня в бок. Меня швырнуло в сторону, крылья затряслись, а затем ткань натянулась, поймав воздух. Я едва успел схватиться за опорные стропы, направляя свой полет, но уже через мгновение встретился с новой угрозой — патруль, проезжающий по мостовой подо мной, вдруг остановился.

— Там что-то было? — донёсся голос. И почему они тут такие внимательные?

Я резко дёрнул левую стропу, заставляя крыло накрениться, и меня резко понесло вниз. На мгновение город перевернулся, а мой желудок попытался освободить себя от лишнего груза, но мне удалось сдержать его наглый побег.

Рискованный маневр оказался оправданным и в последний момент я ушёл в крутой вираж, пролетев в опасной близости от остроконечной крыши чайного дома. Гребень черепицы задел рукав, разорвав ткань и бессильно скользнув по стальному наручу. Резкий удар на мгновение вышиб меня из концентрации, но я тут же воспользовался им, чтобы придать себе ускорения и снова взмыл в открытое небо.

Глубокий вдох и медленный выдох. Моё сердце колотилось, словно боевой барабан, но я не мог позволить себе замешкаться. Если я сейчас ошибусь, то вместо нужной крыши окажусь нанизанный на стальные пики забора.

Поймав новый поток воздуха, я сделал еще один резкий поворот, и быстро нырнул вниз, складывая крылья еще в падении. Ноги коснулись черепицы, я сделал несколько быстрых шагов, снижая скорость, и замер вслушиваясь в то что происходит в округе.

Я стоял на самой высокой точке поместья, ощущая, как лёгкий ветерок теребит волосы, но это не приносило облегчения. Что-то было не так. Интуиция просто кричала, что здесь происходит нечто странное.

Даже в спящем поместье всегда есть звуки. Скулящая псина, ночной слуга подметающий дорожки в саду. Но сейчас стояла мертвая тишина, словно кто-то накинул гигантское покрывало на все поместье.

Я напряг слух, пытаясь уловить хоть что-то. Ни шороха, ни голоса, ни скрипа старых деревьев в саду. Даже ночные цикады, обычно наполнявшие воздух стрекотанием, молчали.

Это стало действовать мне на нервы, но у меня есть только одна попытка и я заставил себя действовать. Достав из поясной сумки маленький флакончик я капнул его содержимое себя в глаза. Глаза пронзила резкая жгучая боль, но она очень небольшой платой, за то что я теперь мог видеть даже в кромешной темноте. Правда всего на полчаса, но мне больше и не надо.

Убрав флакон на место я глубоко вздохнул и медленно присел, проверяя прочность креплений, затем перекинул верёвку через карниз и начал спускаться.

Балкон находился всего в нескольких шагах ниже, массивные двери из темного дерева были надежно закрыты. Я вытащил набор отмычек и оказалось, что хозяин непоскупился на красивые двери, но пожадничал с замками. Такой откроет любой мальчишка едва взявшийся за отмычки.

Щелчок.

Я скользнул внутрь, бесшумно ступая по ковру, и сразу же ощутил резкий, удушливый запах крови.

В темноте мои глаза быстро нашли источник вони.

Тело.

Женщина, молодая служанка. Или, точнее, то, что от неё осталось.

Она лежала на боку, её шёлковый халат пропитался кровью и липнул к коже. Горло разорвано до позвоночника, оставляя зияющую дыру, вокруг которой вздулись тёмные пятна свернувшейся крови. Пальцы с выломанными ногтями всё ещё были сжаты в судорожном жесте, словно в попытке ухватиться за жизнь.

Но самое ужасное — её лицо.

Кожа стянута назад, будто кто-то пытался содрать её, но бросил на полпути. Один глаз выкалывали грубо, оставляя запёкшийся след на щеке. Рот застывший в беззвучном крике, словно даже смерть не смогла заглушить ужас, который она испытала в последние мгновения.

Я сжал зубы, подавляя подступающую волну отвращения. Кто-то здесь убивал. Хладнокровно, жестоко. И этот кто-то мог всё ещё быть в доме. Куда же я вляпался?

Рука сама сжала рукоять ножа и медленно двигаясь я пошел вперед вслушиваясь в любой шорох. Чем дальше тем меньше мне нравится это задание.

Я двигался вперед, мягко едва касаясь пола. Каждая тень, каждый угол могли быть угрозой, но все было тихо. Смертельно тихо.

Дом был мертв.

Мёртв — не потому, что здесь не было звуков.

Мёртв — потому что трупы, встречавшиеся мне по пути, говорили об этом красноречивее любых слов.

Первый — охранник у лестницы. Его доспехи разорваны, как бумага, а грудь — одна сплошная рваная дыра. Казалось, что у него просто выдрали кусок тела, оставив полость, внутри которой не осталось ни сердца, ни рёбер, только темная липкая пустота. Что могло это сделать? Безумный автомататон? Или еще хуже безумный драконорожденный?

Дальше — слуга, валяющийся в коридоре с ногами, вывернутыми в обратную сторону. Выражение застывшего ужаса на лице, рот исковеркан в немой мольбе о помощи. Но она не пришла. Я закрыл его глаза. Да, я вор, но оставить его в таком виде тоже не мог.