Ещё дальше — женщина в богатых одеждах, вероятно, одна из наложниц хозяина. Её лицо разорвано, как ткань, глазницы пусты, будто кто-то вырвал глаза с мясом, не оставляя даже намека на то, что они когда-то здесь были.

С каждым новым трупом тошнота подступала все сильнее, но меня спасал контроль дыхания.

Хозяин был абсолютно не оригинален, его дом был построен по классическому принципу богатых домов Закатной Империи. Так что я прекрасно представлял куда мне нужно идти. Кабинет драконорожденного должен быть на самом верху в западной части дома.

Мне хотелось забрать содержимое сейфа и убравшись отсюда хорошенько напиться, чтобы смыть тошнотворный привкус с кончика языка. А потом провести ночь в объятиях красивой девчонки, а лучше пары разом. Может хоть это вернет мне хорошее расположение духа.

Когда я добрался до двери кабинета, та оказалась приоткрытой. Рядом валялось два боевых автоматотона последнего поколения. Такие могут противостоять даже слаженому когтю имперских легионеров. Что же здесь произошло? К демонам! Не хочу знать.

Сжав рукоять ножа, я шагнул вперед.

Тусклый свет луны освещал утопающий в роскоше кабинет драконорожденного, но сейчас это место напоминало величественный гроб.

Стены были обиты темным шелком, вышитым золотыми нитями — изображения драконов огня спиралью тянулись вверх, словно охраняя своего хозяина. У дальней стены возвышались массивные книжные полки, на которых покоились старинные трактаты, свитки и тяжелые фолианты, украшенные металлическими уголками. Однако теперь их порядок был нарушен — несколько книг валялись на полу, а чернильница опрокинулась, расплескав по мраморным плитам чёрную лужу, похожую на засохшую кровь.

Демоны! Да за пару из них я могу не вылезать из борделей и винокурен неделю подряд. Подавив приступ жадности, я продолжил осмотр.

В центре комнаты стоял огромный письменный стол из красного дерева. Он выглядел так, словно через него что-то с яростью пронеслось — вся поверхность была испещрена глубокими сколами и царапинами, а с его края свисали оборванные бумаги и поломанные изящные безделушки, что так любят богачи. Некоторые из них были раздавлены, словно под ударами тяжелого сапога.

Воздух был пропитан чем-то тяжёлым — смесью старых благовоний, потускневшего драконьего ладана и чего-то металлического, приторного… словно свежая кровь.

Сквозь окно лился тусклый свет умирающей луны. Его хватало лишь на то, чтобы освещать разбитые фарфоровые вазы, перевернутые стулья и длинные тени, цепляющиеся за стены, словно древние призраки.

Но самое жуткое находилось прямо передо мной.

В самом сердце комнаты стояло резное кресло из кости и дерева. Величественное, массивное, оно было достойно самого хозяина этого дома.

И на нём что-то сидело.

Фигура была накрыта тяжёлой шторой, сорванной с окна. Ткань спадала складками, скрывая очертания, но даже так можно было разглядеть что-то неправильное.

Я сглотнул, сжимая нож в руке.

Тишина кабинета давила, словно тысячи невидимых глаз уставились на меня из темноты.

Но мне нужно было знать.

Проклиная себя за любопытство, я протянул руку и осторожно ухватился за край ткани.

И дернул ее вниз.

Под тяжелой тканью скрывалось изуродованное тело.

Драконорожденный сидел в кресле. Он был могуч, даже в смерти. Широкие плечи, массивные руки с жёсткими, как сталь, пальцами, длинные седые волосы, собранные в рассыпавшийся узел. Его лицо, некогда исполненное гордости и власти, теперь напоминало маску страдания.

Его одежда, когда-то великолепная, была изуродована не меньше, чем он сам. Золотая парча, расшитая знаками власти, была изрезана лоскутами, запекшаяся кровь испачкала драконьи узоры, а широкий пояс, вышитый нитями чистого серебра, оказался разорван.

Но хуже всего были глаза.

Веки срезаны, оставляя зрачки вечно раскрытыми. Они стеклянно уставились в пустоту, отражая лунный свет. Края ран почернели, будто их касался огонь, а по щекам запеклись следы засохшей крови, словно он плакал ей перед смертью.

Всё его тело было покрыто следами пыток. Глубокие порезы пересекали грудь и руки, линии были ровными, точными — работала рука мастера. На запястьях виднелись глубокие борозды от верёвок, а ногти на пальцах были содраны, обнажая кровавую мякоть.