Шрифт:
— Ну, вот видишь, уважаемый, — на губах Шу появилась довольная ухмылка, — как мы быстро друг друга поняли. И совсем нет проблем.
— Нет, — самьят затряс четырехпалыми ладонями, — какие проблемы, друг. Какие проблемы?! Бери картар, давай залог.
— Отлично, — довольный на минуточку начальник управления безопасности Оюты убрал свой нелегальный бластер в кобуру и довольно потер руки. — Неси бланки, будем оформлять...
... Через десять долгих минут, проведенных под пылающими солнцами Магара, мы, наконец, забрались в на вид старенький изношенный картар и устремились в сторону пустыни. И если я так и не сообразила, чем Шу не угодили на вид новые машины, то гурсан выглядел донельзя довольным собой.
Глава 19.2
***
Пустыня. Раньше я видела ее только на картинках, и это выглядело так красиво, романтично... А на деле — безумно жарко и пыльно.Песок проникал даже внутрь картара. Он так противно налипал на губы. Одежда стремительно становилась влажной, и чувствовала я себя просто жутко. А впереди сплошные барханы. Горы из песка, и все такое желтое до самого розового неба.
Солнца так пылали...
— Невыносимо! — выдохнула я. — Жуткая планета.
— Почему? — Шу удивленно взглянул на меня. — Ну да, не совсем добропорядочное здесь население, но сама планета чем не угодила?
— Всем, — проворчала я и протерла слезящиеся от пыли глаза. — Эта жара убивает!
— Хех, — он издал странный звук, похожий на сдавленный хохот. — Поговорим об этом ночью, сердечко мое.
— Что? — У меня аж бровь приподнялась от негодования. — Какое я тебе сердечко? Шу?
Нет, мало мне этой духоты, еще и его сахарные речи слушай! Умеет же найти момент! Да я ворчала, и причем неоправданно. Но выросшая в снегах на ледяной планете, словно в персональный ад попала. Да у нас летом +10 за счастье. А здесь все... сколько? Много по десять?
Шу, глядя, как я злобно соплю, не выдержал и все же рассмеялся.
— Ладно, Луиза, я уже понял, что словами тебя не умаслить, — сдался он. — Но Магар вполне себе нормальная планета, немного похожа на Альмиру, но у нас есть океаны и моря. Горы. А тут сплошной песок. Но климат схож.
— Климат? — Я обвела рукой пространство. — Это не климат. Это пытка!
— Какая ты изнеженная, моя энцеладочка. Привыкла, что даже летом за куполом снег лежит, вот и фыркаешь.
Повернувшись, он протянул руку и завел ее мне за голову, пристроив на подголовник. Склонился и поймал мой взгляд.
— А может, увести тебя на Альмиру? М-м-м? — Его губы проказливо изогнулись.
— Мы ищем мою дочь, Шу, и следи за дорогой, — проворчала я.
— Здесь нет дороги, и ищем мы нашу дочь. Не забывай — ты моя женщина!
— Я еще не сказала тебе «да», — да, вредничала, только непонятно зачем.
— А я и не спрашивал в действительности.
Он снова хохотнул, не спуская с меня взгляда.
— Смотри, куда едешь, Шу, — я попыталась выглянуть из-за его плеча, но он мягко толкнул меня на место.
— Я смотрю, Луиза, — Шу склонился ниже и замер у самых моих губ. — Этой ночью ты придешь ко мне в постель, и потребуешь, чтобы я сжал тебя в своих руках.
— Это вряд ли, — я покачала головой.
— О, не сомневайся, Луиза. Этой ночью ты прибежишь ко мне сама. Заберешься под мое одеяло и позволишь мне подмять тебя под себя.
— Следи за дорогой, гурсан, — выдохнула ему в губы. — Еще не хватало врезаться в эти горы песка
— Не доверяешь мне? — он прищурился.
— Шу?
— М-м-м?
— Мне жарко, потно и гадко!
— Целоваться не будем, да? — его лицо сделалось таким печальным.
Тяжело вздохнув, я коснулась его губ и шепнула:
— Умоляю, следи за дорогой!
— Я слежу, — так же тихо произнес он, — по задним зеркалам.
— Ты невыносим!
— И за это ты меня почти любишь...
Засмеявшись, он отстранился. Мы снова замолчали, но надолго меня не хватило. Это пекло снаружи картара очень сильно напрягало.
— А какие у нас планы? — я откинулась на спинку сидения и вытянула ноги.
Знала бы, что так будет, надела бы юбку, а не штаны.
— Планы простые, — Шу пожал плечами, — убиваем мелкую шишку, чтобы на нас обратила внимания крупная шишка и решила пристукнуть. И вот когда придут по наши души, там и поговорим за дело.
Я сглотнула. Лучше бы не спрашивала.
— Луиза?
— М-м-м! — замычала я неопределенно.
— Ты же не боишься?
— Единственное, чего я боюсь — это потерять свою дочь. Или стать свидетельницей твоей смерти.
— О-о-о, — он довольно расцвел в улыбке, — значит, дорог!