В этот момент я вдруг вспомнил, что в книге с печатью Януса был раздел про медитации. Потянувшись вперед, беру книгу со стола, после чего начинаю шуршать страницами в поисках нужной главы…

В безымянных землях, за пределами карт и воспоминаний, лежат пространства, не подвластные ни разуму, ни слову. Туда, где даже тени теряют свою форму, а время сворачивается в клубок непостижимых узоров, ведёт один из самых древних путей человеческой души — путь медитации.

Так говорят старые манускрипты, скрытые в библиотеках, что забыты даже самими библиотекарями. В Индии, где сухие ветра переносят голоса давно исчезнувших существ, медитация родилась как ключ к запертой двери. Не для слабых духом, не для тех, кто ищет утешения или покоя. Нет — это путь тех, кто готов увидеть лицо Реального, лицо, которое не имеет черт, потому что оно вне формы.

В храмах, чьи основания были заложены до прихода первых людей, жрецы-аскеты принимали позы, повторявшие очертания небесных созвездий. Они входили в состояние, именуемое «дхьяна», но это не было просто сосредоточением. Это был ритуал, через который ум человека становился проводником между мирами. Их сознание пробуждалось к вибрациям, коим нет аналогов в нашем мире, и они слышали то, что не должно быть услышано.

Ибо медитация не только свет и просветление. Она и тьма, и безмолвный ужас того, кто осознал, что он лишь эхо в бесконечном хоре бытия. Многие, кто садились в позу лотоса, надеясь обрести мир внутри себя, находили там нечто другое — присутствие, которое наблюдает изнутри, но не принадлежит человеку. То, что Древние называли Атманом, может быть иным именем для Mansus, что спит в глубинах каждого сердца.

Существуют записи, фрагменты утерянных Упанишад, в которы х говорится о том, как великие йогины достигли состояния, именуемого самадхи. Состояния, в котором можно Вознестись или окончательно потеряться. Кто-то исчез, оставив после себя лишь камень, на котором сидел, и следы, ведущие в никуда. А те, кто вернулся, больше не мог говорить на языке людей. Их глаза смотрели в глубь вещей, а их голоса напоминали шепот ветра.

Они знали. Они видели. И они замолчали…

И всё же, несмотря на ужас, есть и другие, те, кто выдержал взор вечности. Они стали хранителями знания, передавая его в символах и загадках, чтобы защитить слабых от слишком раннего пробуждения. Эти практики, известные как мантра-йога, випассана, кундалини, они оставили не просто методы медитаций. Это ритуалы, способные открыть врата… или закрыть их.

Если ты решишься сесть и закрыть глаза, пусть будет тебе известно: ты входишь в область, где мысль становится реальностью, а страх — плотью. Следуй осторожно. Потому что медитация — это не путь к твоему я. Это путь к тому, что всегда наблюдало из темноты за тобой. И когда ты откроешь глаза, возможно, ты уже не будешь собой…

Потерев виски:

— Какой-то бред, — с этими словами убираю книгу на пол.

Поднявшись, я потянулся, ощущая, как суставы каменной руки жалобно скрипят. Мысли вертелись вокруг Мори Есу. Кто он такой? Почему его пригласили в это заброшенное крыло до меня? Госпожа Айка могла что-то о нем знать. Значит, либо этот парень действительно что-то знает, либо он просто очередной «шулер», которого таким образом проверяли. В любом случае, сегодня мне стоит его найти.

Тихо вздохнув, по-быстрому надев свой плащ, я поспешил наружу, не забыв за собой закрыть дверь. Погода встретила меня прохладой. Улицы были полупустые. Раннее утро, рабочие ещё не вышли, школьники только собирались. Я медленно брел по тротуару, направляясь к круглосуточному «Lawson». Мне нужны сигареты, кофе и ответы.

На перекрестке светофор мигнул красным. Я остановился, как и все вокруг. Мимо проехал автобус, внутри которого на меня смотрела госпожа Айка. Моргнув, я потерял ее из виду. Показалось? Или она все же дежурила сегодня в больнице? Хотя мне сказали, что у нее на этой неделе нет ночных смен. Это было странно, словно она намеренно избегает меня.

Зайдя в магазин, я сразу потянулся к привычной полке с сигаретами. Продавец, тот самый парень с темными кругами под глазами, заметил меня и кивнул. Он уже успел привыкнуть к моим ранним визитам. Или просто перестал обращать внимание, дремля в пол глаза.

— Сегодня без торта? — спросил он, пробивая покупку.

— Сегодня без, — коротко отвечаю, пряча пачку в карман.

Он кивнул, после чего перевел взгляд на телевизор над стойкой. В этот раз там показывали нашего премьер министра, он за какие-то чертом решил навестить Фукусиму, а точнее места, попавшие под радиационный выброс. На камеру он налил себе воды из источника, все своим видом демонстрируя, что слухи о повышенном радиационном фоне слишком преувеличены. В этот момент мне вспомнилось, как, возле богами забытой деревни, проснулся огромный червь. Я это увидел, когда запер в руке проклятие Ханы.

Покачав головой, я вышел на улицу и закурил, вспоминая слова из сна:

«Обитель без стен…»

Если это метафора, то о чём? О жизни? О проклятиях? Или это указание на что-то реальное? Подпалив сигарету потертой зажигалкой, я сделал глубокий вдох, чувствуя, как никотин растекается по жилам. Время двигаться. Время найти Мори Есу. Если он хоть что-то знает, то мне стоит его разыскать. Как показала практика, я слишком мало знаю о проклятиях, а потому даже небольшая мелочь может продвинуть меня вперед.