Он смотрел на остервенело бьющихся в его «стену» Урусова и Демидова, которые непонятно кем сейчас были, и понимал, что как только они прорвутся, так и не станет глава рода воздушников. Поэтому и держал стену, молясь, чтобы Урусов старший поторопился. Может ему и удастся успокоить сына.

На счастье Путятина, Урусов старший уже был готов, ещё некоторое время назад ощутил, что родовую магию использовали. Когда Никита стирал с земли хутор, удар был такой силы, что окна звенели по всему Белояру.

Иван Урусов, рассказавший отцу про то, что возможно Никита принял духа медведя, тоже был собрался идти с отцом.

Дом Путятина они увидели издалека. Было ясно, что князь Путятин долго не продержится. Глава рода Урусовых чувствовал, что сын не только силой давит на дом снаружи, но и землю под домом возмущает.

А сверху кружил огромный беркут, каждый раз делая круг и бросаясь на дом, словно на добычу, поливая огнём.

— Беги, сынок, собирай всех, кого найдёшь, боюсь самим нам их не остановить, нужен хотя бы малый круг, чтобы шестеро собрались, тогда мы их на какое-то время, бог даст и удержим, — сказал Алексей Никитич.

— А что с ними, отец? — спросил Иван Урусов

— Да, похоже, что нет у нас больше наследницы, сынок, — горько ответил глава рода Урусовых, который ещё не давно гордился, что сын его избранным богами оказался.

Только к вечеру, когда половина Белояра была разрушена, удалось остановить медведя и беркута. Несколько князей пострадали, но кроме Сапеги и Шаховского больше никто не умер.

Голицыным, объединившим усилия с Горчаковыми, удалось нанести ментальный удар, и как только Никита Урусов застыл, пытаясь прийти в себя, так его сковали князья Черкасские, возведя прочную металлическую клетку. Чуть позже также поймали и беркута.

Что делать с сорвавшимися духами никто не знал. Пока поместили их в дом Урусовых.

Несколько раз собирали малый круг, чтобы провести ритуал, и вывести Кирилла и Никиту из транса. Пару раз и Кирилл и Никита приходили в себя, но очень ненадолго.

У Урусова старшего сердце кровью обливалось, когда видел он окровавленного сына в клетке, невзирая на боль, рвущегося на свободу. Но когда заглядывал в нечеловеческие глаза, то понимал, выпусти сейчас и не останется живых никого из князей.

Горчаковы принесли известие от Воронцова, с коротким посланием:

— Что у вас происходит? У меня здесь сумасшедший Фёдор Троекуров, пришлось приковать его, чуть полгорода не разнёс. Долго не удержу.

Князь Алексей Никитич Урусов, который пока принял на себя командование войсками, отписал Воронцову письмецо с просьбой прибыть в Белояр. Написал, что вопрос жизни и смерти империи.

Были и хорошие новости, отец Фёдора Троекурова после того, как передал сыну род, пошёл на поправку. Сам уже приезжал к Урусову.

Белояр замер. Что-то удалось быстро восстановить, что-то оставили до весны.

Из столицы шли известия, что бахи ждут морозов, чтобы начать наступление. Стали разбирать бумаги Шаховского обнаружили, что обещано ему было оружие и поддержка от Альянса.

Сразу при вступлении его сына на престол Россимы, Шаховской должен был получить поддержку солдатами и оружием от Фрулессии и Пеплоны, а в обмен должен был отдать два ключевых города, через которые обеспечивался Россиме выход к морям.

Вяземский, которому и было поручено разобраться в бумагах так и сказал Урусову:

— Княжна-то наша, как знала, что Шаховской вор. Надо же, зеркальщик, какой шустрый, не завоёвывал, а разбазаривать решил.

А в конце седьмого дня сразу произошло несколько событий. В Белояр наконец-то прибыл князь Воронцов со старшим сыном. У Воронцовых не было в Белояре своего дома, и морские князья сразу поехали в дом к Урусовым.

Алексей Никитич это оценил. Принял, как положено.

Узнав, что Воронцов в городе, в дом к Урусовым приехал старший сын Троекурова, узнать, как там брат.

— Весело здесь у вас, — с сарказмом отметил глава рода князь Семён Михайлович Воронцов, — не зажиреешь

Посмотрел на Урусова и спросил:

— Значит сын твой в клетке? Говоришь, что они с Демидовым чуть было Белояр не разнесли? Значит правду мне Фёдор Троекуров говорил до того, как его лихоманка падучая скрутила, о том, что наследница истинная.

Здесь Роман Троекуров, старший сын князя Троекурова, не выдержал, спросил у Воронцова:

— Семён Михайлович, а что там с Федькой-то?