— Ты не хочешь убраться отсюда? — больше почувствовал, чем увидел, как она согласно кивнула. — Я тоже, пойдем.

— Грэг был непреклонен в своем желании отвезти нас обратно. Я пыталась ему сказать, что мы доберемся сами, но он даже слушать не стал, — с теплой улыбкой сказала Рита, на ходу переплетая наши пальцы.

— Не удивлен, — усмехнулся я. Этот парень был таким забавным в своих неприкрытых эмоциях и желании угодить, что я должен был признать — он начинал мне нравиться. — Куда он подевался?

— Он сказал, что будет в конюшне, готовить наш экипаж к отъезду, — Рита вела меня через огромный холл к выходу из дворца.

Воздух на улице был прохладным и свежим, он так приятно обдувал влажную от пота кожу. Я чувствовал легкое опьянение и радость, и вряд это вишневое вино так вскружило мне голову. Оглянувшись по сторонам, я затащил Риту в темный уголок рядом с лестницей, прижал к стене и наконец-то впился в ее чувственные губы.

Она таяла в моих объятиях, и, покачнувшись, закинула на меня ногу. Я придержал ее за бедро, чтобы она не свалилась, потеряв равновесие, и ей явно это понравилось, потому что она снова одобрительно мурлыкнула.

Ее губы были похожи на те сочные водные фрукты, а я словно был человеком, умирающим от жажды и не мог оторваться от нее. Рита легонько прикусила мою нижнюю губу, в ответ я прижал ее еще теснее.

Удовольствие, до которого наконец-то дорвался, прервал громкий крик, донесшийся со стороны конюшни. Мы с Ритой прервались, в ее глазах читалось явное недовольство. Оторвавшись друг от друга, мы поспешили туда, где явно разгорался конфликт.

— Как ты посмел опозорить мою жену, маленький засранец! — прогремел сердитый голос.

— Пожалуйста, Ашер Уолтер! — раздался умоляющий крик Грэга, за которым последовал какой-то треск, а затем приглушенные рыдания.

Мы с Ритой переглянулись и рванули вверх по холму.

— Ты никчемный отброс, — взревел стервятник как раз в тот момент, когда мы с Ритой ворвались в конюшню.

Грэг лежал, свернувшись в позе эмбриона, на земляном полу конюшни, пока Ашер Уолтер пытался ногами выбить из него дух. Энджи стояла в сторонке, распушив перья, ее прямо распирало от злобного ликования. Как же отличалась она от той красивой девушки, которая предложила мне помощь в первый день моих приключений на этом острове.

— Эй, что здесь происходит? — крикнул я, чтобы стервятник отвлекся и хоть на какое-то время оставил паренька в покое. Я подбежал к Грэгу, поднял с пола и усадил его у стога сена, закрыв спиной от разъяренного Ашера.

Уолтер попытался обойти меня и снова напасть на него, но я притормозил его, поймав за предплечье.

— Что, черт возьми, ты делаешь с моим слугой? — спокойно спросил я. Спокойствие стоило мне немалых усилий. Хотелось втащить этому уроду просто до дрожи. Не то, чтобы я ассимилировался на острове настолько, что готов был использовать любую возможность для дуэли, нет. Меня просто всегда бесило, когда нападали на тех, кто слабее, еще и наслаждаясь беспомощностью жертвы. Эх, из-за обостренного чувства справедливости у меня и в обычной жизни было немало проблем.

— Ваш… слуга? — спросил он. Краски покинули его и без того бледное лицо, так что лысая голова стала похожа на блестящий шар для боулинга. Он метнул грозный взгляд в свою жену. — Я думал, это слуга повелителя.

— На сегодняшний вечер он был отдан мне, — злобно прорычал я. Не знаю, почему, но этот стервятник выглядел испуганным, нужно было его дожать. Бруно не упоминал его, когда рассказывал обо всех, кто имеет влияние на острове, значит, это Ашер первого ранга. Я выше него в социальной структуре, что придало мне уверенности.

— Этот маленький паразит пролил вино на мою жену и испортил ее церемониальное платье. — Уолтер отступил на несколько метров, чтобы встать рядом с Энджи. — В этом году лорд Ашер Рамзи наконец-то выбрал ее для танцев, а это жалкое отродье лишило ее шанса показать свои таланты и прославить мой дом! Он должен заплатить за это своей смертью на дуэли.

— Подождите дуэлью угрожать, уверен, что Грэг не хотел испортить ваше платье, Энджи, — обратился я к ней.

Она усмехнулась и провела руками по своему узкому платью-футляру. Спереди на нем расплылось огромное пятно.

— Я никого не трогала, веселилась, общалась с другими гостями, когда этот маленький негодяй выплеснул бокал вина прямо на мое платье, — ее тон был наигранно обиженным. — В актерстве она была довольно хороша, но Станиславский бы не поверил. Не верил даже я — ее выдавал хищный взгляд, в котором обиды не было, скорее злоба.

— Она назвала госпожа Риту набийской шлюхой! — не сдержался Грэг.

— Думаю, все понимают, что я этого не говорила, — притворно возмутилась она, оскорбленная в самых «благородных» чувствах, и прижала руки к сердцу.