— Ох, опять ты в жопу без мыла лезешь, Илюша… — покачал головой дядя Ваня.

— Что-то сегодня жопная тема популярна, — заметил я, отпивая из стаканчика коктейля.

На вкус оказалось даже не так мерзко, как на запах, но что-то мне подсказывало, что больше одной порции пить не стоит — у меня просто откажут ноги.

— А чего ей не быть популярной? Ты говоришь, гонцу от Барона твой опоссум ухо отгрыз?

— Ну не отгрыз, а так, пожевал, — поправил я бомжа. — Да он и сам виноват, надо же знать, на кого лезешь. Я думал все в курсе, что новый хозяин клуба слегка не в себе.

— Я уже говорил тебе, Илюша, что ты не «не в себе», а ебанутый, вот только окружающие об этом не всегда в курсе, — поморщился бомж. — А то что к тебе Барон полез, так ты это, не переоценивай свои силы.

Бомж задумчиво отпил из стаканчика и начал демонстративно хлопать по карманам засаленного пиджака в поисках курева. Этот прикол в исполнении дяди Вани я знал. Просить у меня закурить каждый раз, было ему немного в тягость, так что он вот так шарил по карманам, даже если курева у него с собой не было, ожидая, что я сам предложу угоститься. При этом он знал, что я знаю. А я знал, что он знал, что я знаю, но при этом мы оба продолжали делать вид, что все идет по плану.

— Оп, — я вытащил из кармана треников мягкую пачку заграничных сигарет, взял одну себе, а пачку протянул бомжу.

— Опять блатное куришь, — покачал головой дядя Ваня.

Бомж ловким щелчком по дну наполовину выбил из пачки одну сигаретку, вытащил ее зубами и тут же подкурил от подставленной мной спички. Зажигалки дядь Ваня не любил, говорил, души в них нет, да и воняют, жаловал он только спички.

— Неокрепшему детскому организму нужно только лучшее, сами знаете, — ответил я, так же подкуривая от спички.

— То, что ты щегол-первокурсник Барон не посмотрит, — щурясь от сизого дыма, продолжил бомж.

— Говорите прямо, дядь Вань, чего мне опасаться?

Бомж еще пару раз затянулся, глотнул коктейля из дешевого пива и еще более дешевой вишневой настойки, и наконец-то начал говорить.

— Барон держит рынок всяких веселящих и укрепляющих веществ, поставляет в заведения, по клубам и тусовкам в центре, у него много влиятельных покровителей, — начал рассказ дядя Ваня. — Ни одно крупное мероприятие не обходится без его товара, особенно, если там собирается молодняк. Я конечно много не знаю, но даже если кто-то крышей поедет от его дури или дел натворит, или даже откинется из влиятельных детишек, тому цыгану все как с гуся вода. Значит, серьезные люди за ним стоят, откуда-то с самого верху.

Дядя Ваня многозначительно поднял глаза на голубое майское небо, намекая, насколько высока крыша Барона и в этот момент он был неприятно похож на штабс-капитана, который сегодня утром делал точно так же.

— И как ты ему дорогу умудрился перейти? — спросил бомж. — Ты же тут на районе сидишь, не высовываешься. Или высовываешься?

Седые брови бомжа грозно сошлись на переносице, так что мне пришлось начать оправдываться.

— Да никуда я не лезу! Даже если бы хотел — не смог. Я же в полном окружении! Пилотирование, учеба, Мишаня, дела клуба…

На этих словах мою дурную голову прострелило.

Ах вот оно что. Дела клуба.

— Дядь Вань, вы сказали, Барон золотой молодежи толкает всякое? — уточнил я.

— Именно, — подтвердил бомж. — Если мальчику или девочке из дворянской фамилии или богатому отпрыску промышленника или купца хочется развеяться, он идет к людям Барона. Это вся Москва знает. Он на каждой дискотеке, в каждом клубе, мероприятии или квартирной тусовке есть. Через свои порошки и настойки.

Пиздец. Мы с Валерой вклинись в поток наркобизнеса, да еще так тупо! Я был против распространения всякого изменяющего сознание на территории клуба — только бухло! От него довольно просто откачать! И наш клуб становился все популярнее и популярнее, выходные так вообще уже были расписаны на месяц вперед, забито под завязку. А это значит, мимо кошелька Барона и его крыши протекает куча бабла, не цепляясь за липкие лапы торговца, а приклеиваясь намертво к моим почти честным и почти законопослушным ладошкам… Ведь Бубну я все же оформил на полставки администратором, и даже в пенсионный отчисления делаю. Пришлось, чтобы не давать трудовой инспекции на лапу слишком много во время переоткрытия. Мы и так на пожарном инспекторе почти разорились… Аварийные выходы у нас закрыты, понимаешь! Огнетушителей на зале не хватает! Разрешение на пиротехнику неправильное получили… Тьфу! Как вспомню, руки сами сжимаются, а сам я представляю, как душу эту гниду, вытряхивая из него все говно. Ведь оборудовали мы зал ровно по методичке Министерства чрезвычайных ситуаций, но кто же знал, что она написана через жопу и жопоголовыми? Я, блять, маг огня, который может бахнуть весь этот клуб изнутри одним неаккуратным чихом, но что-то в справке от МЧС-ников я никаких сносок на эту тему не нашел. И такой шизы был вагон и маленькая тележка, а уж какой мрак творился с разрешениями на кухню и закупкой продуктов…

По трубам пошла привычная волна и я потянулся к карману. Записка гласила.

'Побочная арка. Разборки с Бароном и его крышевателями. Смотри, не разочаруй меня, это должно быть стильно и форматно, понял?

Твой любимый,

Б. Г.-кун'

— Блять… — пробормотал я, пряча записку.

Стильно это как? Мне сальтуху в процессе делать? Или использовать бульдозер? Что ты имел в виду, сраная всемогущая сущность?!

Все, что мне было необходимо от дяди Вани, я уже узнал. Так что остаток вечера я провел в приятной компании, слушал всякие истории, жевал уже вторую за сегодня шавуху и курил всласть, ведь Мишаня не переносил запах табачного дыма, а Лилит начинала кричать, что это вредно и она не позволит мне заниматься подобным. Вот уже где две мамки-наседки… А пока буду добираться до гимназии — проветрюсь, сосед ничего и не почует.

Дорога до учебного заведения заняла чуть больше времени. Такси сразу ловить я не стал, немного прогулялся, наслаждаясь видами почти родной промзоны, бетонными заборами из монолита и запахом выхлопных газов. Думал заглянуть к Анне или даже остаться с ночевкой — к маман настоящего Илюши — но подумал, что это все же будет лишним. Женщина сейчас училась жить в одиночку, и я старался свести общение с ней к минимуму. Потому что та неделя, что я лежал в госпитале после контузии, была полна материнских слез и пиздеца. Умереть же своей смертью мне, скорее всего, не дадут стараниями одной ехидной всемогущей сущности, так что я делал все для того, чтобы отдалиться от Анны. Тем более, насколько я знал, Бубна заглядывал к ней периодически на чай, когда привозил продукты и деньги, которые я якобы откладывал с несуществующей стипендии.