Дерзко. Мне надо взять себя в руки и перестать огрызаться, а то до добра не доведет.

— Кажется, кухня в другой стороне, — произносит, выгнув бровь, Роувард. — Что ты хотела в моем кабинете?

На это мне и правда нечего ответить. То, что мне стало любопытно, — явно не оправдание. Что я думала увидеть? Как он превращается в дракона? Или проводит какие-то магические эксперименты?

— Хотите мне напомнить про то, что я всего лишь рабыня и у меня нет никаких прав? — спокойно, даже с какой-то горькой усмешкой задаю я вопрос.

Пожимаю плечами и тут же жалею об этом: на последних словах, в горле словно наждаком проводят, а голос окончательно срывается на сип. Дракон хмуро сдвигает брови и, сделав шаг назад, окидывает меня оценивающим взглядом.

— Ты заболела.

Это даже не вопрос — утверждение.

— Я просто хотела попить, — настаиваю я, пытаюсь улыбнуться, но улыбка выходит нервной. — Я уже ухожу.

Почему-то моя болезнь кажется мне проявлением слабости. А слабая женщина — не сможет выжить и бороться за себя, ее легко обмануть, легко сломать, подчинить себе. Не хочу так больше.

— Зайди, — он легко толкает дверь кабинета, отчего та распахивается, а меня обволакивает теплом.

— Зачем? — настораживаюсь я.

— Затем, что я так сказал.

Хочется во что бы то ни стало сбежать, но что-то в его тоне подсказывает: сейчас лучше послушаться. Да и бесполезно спорить. Захожу в кабинет и замираю от удивления.

Я ожидала увидеть что угодно: от пыточной камеры до логова с грудами золота, но никак не этот уютный рабочий кабинет. На массивном письменном столе красного дерева, заваленном бумагами, стоит одинокая восковая свеча с пляшущим оранжевым пламенем. Восковая! Не сальная! Все верно: дорогое и качественное — только для господ.

Позади чернеют стеллажи, но что в них — сейчас не видно. В камине потрескивает огонь, отбрасывая теплые отблески на темные панели стен.

— Присядь, — Роувард указывает на кресло у камина.

— Я постою.

— Это не просьба, — все так же спокойно, но безапелляционно произносит дракон.

Я колеблюсь, но все же сажусь на самый краешек. Кресло оказывается неожиданно удобным: так и хочется откинуться на спинку и закрыть глаза. Особенно учитывая тот факт, что тепло комнаты обволакивает меня, согревая и расслабляя.

— Значит, ты решила, что можешь бродить по дому ночью?
– спрашивает дракон, опираясь о каминную полку.

— А что, это запрещено? — вырывается у меня раньше, чем я успеваю себя остановить. Все же тепло тормозит работу мозга.

— Ты нарываешься, — предупреждает Роувард, даже не повышая голоса.

И это предупреждение действует сильнее, чем любое его рычание и даже чем то, как он порвал платье. В этих двух словах словно сосредоточена все его сила, власть, они демонстрируют, как он умеет себя держать в руках, но четко дают понять, что лучше не перходить черту.

Марика привыкла считать драконов больше зверями, чем людьми, но… видимо, все не совсем так, как ей рисовали.

— Я не хотела ничего плохого, — тихо, но твердо, насколько мне позволяет мой охрипший голос, отвечаю я. — Просто... в комнате очень холодно, а в горле пересохло. Я не ожидала, что вы еще не спите в такое время.

Он внимательно смотрит на меня, словно пытаясь что-то для себя решить. Отблеск огня из камина подчеркивает его высокую мужественную фигуру.

Лицо Роуварда частично скрыто в тени, но я вижу, как мерцают в полумраке его темно-синие глаза. Точеные черты словно высечены из мрамора: резкие скулы, прямой нос, упрямая линия подбородка. Темные волосы, небрежно перехваченные лентой на затылке, отливают бронзой в свете пламени.

Он стоит, небрежно опираясь о каминную полку, но в этой расслабленной позе чувствуется скрытая сила и грация хищника. Длинные пальцы рассеянно поглаживают резной орнамент полки.

— Ты ведь понимаешь свое положение? — наконец спрашивает он.

— Да, — я отвожу взгляд. — Я теперь ваша... собственность.

Как-то вслух произнести “рабыня” не выходит. Подарок, ведь метка-то “дарственная”. Бред какой-то. Вчерашний ученый-химик превратился в бесправную девицу в руках дракона. И как я еще умом не двинулась?

— И все же напомню, что бежать не советую, — голос Роуварда становится жестче. — Метка связала нас. Без меня ты умрешь через несколько дней.

Мне кажется, ему это не нравится настолько же, насколько и мне, но почему тогда он не отказался? Ведь метили-то у него на глазах, он был в курсе, что это сделают. Спросить в лоб? Не ответит же.

— Да куда уж там, — усмехаюсь.

— Ты же сама этого хотела, — хмыкает дракон и обходит меня, снова оказываясь позади меня. — Предлагаю в этот раз самой показать метку и не доводить до того, что произошло в обед.