Да, они участвовали в моем пленении, но с их точки зрения это было оправдано, я все-таки действительно был серьезной угрозой безопасности Содружества, собственно, все их опасения подтвердились.

Но превращаться в тварь, которая отвечает кровавой местью на любой неугодный поступок оппонента я не хотел. Во-первых, потому что это означало бы уподобиться ублюдкам типа Умсы и Семургдалиона.

Во-вторых же, потому что, несмотря на полное исчезновение из моего тела генов поглотителей, их первобытная дикость въелась в мое естество на самом базовом уровне и, переборщив с кровожадностью и агрессией, я рисковал потерять контроль и превратиться в безумного монстра, жаждущего лишь жрать убитое и убивать несожранное.

Так что, особенно с учетом слов Золотой Челюсти о вторжении Великих Душ, их убийство было не слишком рационально.

Тем не менее следующие слова Беннингируды всерьез заставили меня задуматься о том, что, вероятно, с милосердием я тоже переборщил.

— Мы можем предложить тебе… взаимовыгодное соглашение, — ее голос звучал как шелест тысячи листьев. — Доступ к Сокровищнице Семургдалиона. Тайные техники…

Я рассмеялся, и звук моего смеха заставил вибрировать осколки камней вокруг:

— Вы что, всерьез думаете, что я стану торговаться с вами?

Моя аура взорвалась волной энергии. Воздух загустел, став почти твердым.

Золотая Челюсть согнулся под невидимым грузом, его когти впились в землю, оставляя глубокие борозды. Беннингируда резко сжала щупальца, ее слизистая кожа покрылась рябью от напряжения.

— Мое условие таково, — я сделал шаг вперед, и с каждым моим шагом трещины расходились дальше, — либо полная капитуляция здесь и сейчас и клятва верности, либо я сотру ваши миры в пыль.

Воффарин, единственная, кто казалась незатронутой моей аурой, подняла лапу:

— Я согласна! Ты же знаешь, я всегда была за мирное решение.

Золотая Челюсть зарычал, но кивнул. Говорить с вырванной челюстью ему было, очевидно, невозможно, а использовать мыслеречь Байгу как обычно брезговали.

Беннингируда медленно опустила щупальца, их кончики потускнели:

— Принимаем твои условия… Повелитель.

— Я жду клятвы, — напомнил я.

К их счастью, чудить никто из троицы не стал и через несколько минут я ощутил сформировавшуюся между нами четырьмя связь. Похожую на ту, что существовала раньше между мной и Кримзоном (после последней эволюции связь стерлась из-за того, что я, фактически, стал совершенно иным существом), но куда более сложную и глубокую.

Только тогда я сжал ауру обратно, наблюдая, как они выпрямляются. Воффарин ухмыльнулась:

— Ну вот и решили. Теперь, может, все-таки поговорим о деле?

Ее последние слова повисли в воздухе, пока я оценивающе смотрел на трех поверженных Байгу.

Нет. На трех моих новых подчиненных.

— Давайте. Где Катрион?

— Мы не знаем, — покачала головой Воффарин, — мы исчерпали все варианты. Катрион… — она сделала паузу, будто само это имя обжигало ей губы, — он пропал без следа. И его Закон больше не пронизывает Единство, так что найти его по энергии мира также не представляется возможным.

Я ощутил, как по спине пробежал холодок. Моя рука непроизвольно потянулась к груди. Теперь у меня было новое сердце, но ощущение того, как средоточие моей жизни оказывается сжато чужими пальцами я, пожалуй, не забуду никогда в жизни.

Золотая Челюсть, которому больше не надо было сосредотачиваться на боевой готовности, уже успел создать для себя временную замену вырванной челюсти, раздосадованно зарычал:

— Мы подумали, что, если начнем уничтожать плоды тысяч лет его усилий, но объявится, чтобы нас остановить. Но и это оказалось бесполезно. Мы пробовали все! — Его грива вспыхнула ослепительным светом. — Разрушили семь из Восьми Башен, выжгли Сады Вечности, даже попытались разорвать саму ткань реальности в его тронном зале! Ничего! Ни малейшей реакции!

Беннингируда внезапно сжалась, ее тело начало плыть и вскоре передо мной уже стояла Леди Пяти Оттенков в своем человеческом обличьи.

— Он не просто скрывается. Он… как будто перестал существовать в привычном нам понимании.

Золотая Челюсть и Воффарин последовали ее примеру, приняв человеческие формы.

Я окинул взглядом разрушенный пейзаж реального мира. Мы стояли почти ровно над столицей Единства.

Там, вдалеке, за дымкой разрушения, виднелись искаженные контуры порушенных башен. Воздух дрожал от остаточных энергетических всплесков недавних битв. Где-то внизу, в лабиринте разрушенных улиц, еще продолжались стычки между нашими, теперь уже нашими, силами и последними верными Катриону воинами.