– Дело не только в этом…

Отец хмурится и откладывает шлифовальную машинку.

– Так… – Он пристально смотрит на меня. – Что случилось?

– Ничего такого, – заверяю я. – Мне просто кажется, что я уже переросла все эти чемпионаты и соревнования. Не хочу пытаться доказать кому-то, что я хороша. Хочу доказывать это лишь самой себе…

– Нет, – обрывает меня папа, прекрасно зная, к чему я веду.

– Пап, я…

– Нет! – беспрекословным тоном повторяет он. – Послушай, Эми… – Отец набирает полные легкие воздуха. – Это очень опасно. Покорять большие волны – это не про профессионализм, а про сумасшествие. И я не позволю тебе лезть в океан в сильный прибой. Ни за что на свете.

– Но только представь, как бы мы поразили продюсеров шоу. И мы бы сделали Миллеров!

– Ты прекрасно знаешь, что меня не волнуют наши конкуренты, пусть они делают, что хотят. Я всегда был и буду благодарен Лиаму за то, что он протянул мне руку помощи, когда наша семья в ней нуждалась. Но я не собираюсь с ним соперничать и что-то выдумывать. Мы и так их поразим. Без риска для жизни.

– Ты сомневаешься во мне?

– Я беспокоюсь за тебя! – практически кричит он от безысходности. – Это всего лишь тендер! Эми, мы уже не раз обсуждали это!

Папа пытается контролировать свои эмоции, но не выходит. Сделав глубокий вдох, он прикрывает веки, и его тон становится мягче.

– Русалочка, ты потрясающе держишься на волнах. Вода – твоя стихия. Ты можешь контролировать все вокруг, а потому не совершаешь ошибок, ведь действуешь по определенному плану. Но когда речь идет о больших волнах – никаких планов быть не может. Все, что ты можешь контролировать во время прибоя, – саму себя. Но ты уверена, что, когда ты поймешь, что весь твой план улетел в трубу, то не словишь панику? Ведь паника – это смерть.

Тру пальцами переносицу, понимая, что отец прав, но от этого не легче. Когда ты серфишь столько, сколько себя помнишь, то уже просто не представляешь своей жизни без волн.

Каждая пойманная волна ощущается чем-то невообразимым и невероятным. Каждая пойманная волна – это чистая, безусловная любовь, которая заполняет каждую клеточку твоего тела. Каждая пойманная волна – это смысл жизни.

Я знаю, что это опасно. Знаю, что про большие волны говорят, что на месте их обрушения возле скал – самое настоящее кладбище… Но что, если я смогу поймать такую волну?

– Эми. – Папа притягивает меня в объятия, а затем его голос переходит на шепот: – Я знаю, что ты скажешь. Я знаю, о чем ты думаешь. Малышка, ты не представляешь, сколько раз я пресекал собственные попытки снова отправиться к тем волнам. Ведь это как доза, которая так нужна каждому серферу. Но… у меня есть ты. Ты моя главная мечта, и, пока ты рядом, я как-нибудь обойдусь без этих сумасшедших волн и не подвергну себя опасности. Я потерял твою маму. Пожалуйста, не поступай так со мной, не позволяй мне терять и тебя.

Мне бы хотелось обозвать его манипулятором, сказать, что я уже взрослая, но… Но я все еще маленькая девочка, которую с трехлетнего возраста растил лишь отец.

Он был крутым серфером. Многократным чемпионом региональных, одним из первых серферов, который покорил бигвейвы [12] , и считался легендой во всем мире. Для меня он всегда был самым сильным, самым смелым и не безбашенным, что немаловажно. И он стал для меня прекрасным отцом: понимающим, внимательным и невероятно заботливым. И если для того, чтобы он гордился мной, мне нужно уступить ему и послать к черту эти большие волны, я сделаю это. Да, я мечтаю о том, чтобы покорить их, но, кажется, мечта отца о том, чтобы не смотреть на то, как мой труп прибьет к берегу, гораздо важнее.

Крепче прижимаюсь к его груди и прикрываю веки.

– Я не буду, пап.

– Я никогда не сомневался в тебе, Эми. Ты… невероятна в океане. Но я… я просто не хочу хоронить и тебя.

– Я знаю. – Отстраняюсь и встречаюсь с обеспокоенным взглядом отца.

Мама умерла, когда мне было три. Тем утром к нам пришел мощный ураган. Такой сильный, что валило деревья. Отец был со мной, когда все произошло. Сами мы ничего не видели, но испуганный мальчик возле нашего бунгало сказал, что мама бросилась в воду спасать его и не смогла при этом спастись сама, погибнув в оверхэдах [13] .

Это стало большим ударом для отца. И хоть тогда я была маленьким ребенком, я прекрасно помню всю его боль. А потому ни за что на свете не сделаю так, чтобы он прочувствовал ее вновь. Только не сейчас, когда он наконец-то начал жить. Отцу и так потребовалось больше пятнадцати лет, чтобы рана в его сердце начала зарастать. И все это благодаря появившейся в нашей жизни Эмбер.

– Не злись, ладно? – Папа разрывает наши объятия.

– Даже не собиралась, – не лукавлю.

– Какие планы на следующие выходные?