— Ты что это, кохай, делаешь? — Оокуду мой ответ не удовлетворил. Он наступал на меня медленно и неотвратимо. — Я разве тебе разрешал уходить? Нет. Раз я сказал, что мы идём отмечать, значит мы идём. Мы, не я один. Или ты меня не уважаешь? А?

Блин. И не сбежать — ключи от квартиры тоже в куртке, которая в руках чёртова семпая.

— Ты слишком дерзкий, кохай.

Оокуда уронил мою куртку на землю. Ещё и наступил на неё. Судя по всему ждёт, что я сейчас бухнусь на колени, и буду униженно просить прощения.

— Оокуда, — я решил отбросить вежливость, — ты себе сейчас подпишешь приговор, если продолжишь так себя вести.

— Чё? Падай ниц, щенок! Тогда, может быть, я тебя не убью.

К сожалению для Оокуды, у меня была причина смело глядеть на его приближение. И эта причина схватила моего семпая за шиворот и подняла над землёй, лишив возможности говорить.

— Доброй ночи, братец Ранго, — поприветствовал я своего спасителя. — Ты, как всегда, вовремя.

Господин якудза поставил Оокуду на землю, ударил под колени. Вымогатель рухнул на колени.

— Забирай свои вещи и проваливай, — скомандовал мне мой спаситель.

Что я и сделал, успев насладиться видом белого как смерть семпая-вымогателя. Сдаётся мне, больше я его не увижу. Потому что крысить у своих не приветствуется ни в одной организации. Тем более у такой, которая не разводит бюрократию при раздаче наказаний.

По дороге домой зашёл в круглосуточный комбини, купил еды. Я хоть и успел пару раз поесть в клубе, но кухня в “Павлине” была рассчитана чисто на приготовление лёгких закусок к выпивке. Так что многие хосты, что меня поразило до глубины души, принесли с собой бенто. Ладно хоть в комнате отдыха была микроволновка — я бы не пережил столкновения с реальностью, если бы парни грели свои коробочки с едой на батарее. Но даже так я всё больше видел сходства клуба с заводом. Хоть профсоюз работников сферы развлекательных услуг организовывай.

Хотя последнее лучше даже не пытаться сделать. И сложность даже не в том, что бизнес крышует организованная преступная группировка — насколько я понял, постаревшая якудза стала жалкой тенью той силы из прошлого века. Дело в характере самих японцев. Какой там профсоюз, если тут каждый сам за себя. И случай с Оокудой самый наглядный тому пример.

Я добрался до дома, и потряс головой, вытряхивая из неё мысли о работе. Надо переключиться на другое, а то будет как в прошлой жизни: работа, работа, ничего кроме работы. Вот, хотя бы телефон проверить, а то даже ответить было некогда на сообщения. Но сначала — смыть с себя боевой раскрас.

После ванны стало полегче. Даже спать расхотелось. Я почитал два десятка сообщений от Надесико, которая по большей части хвасталась успехами ресторана. И очень толсто намекнула, что мне не подходит работа хостом. И что лучше бы я помогал ей в “Хозуки”. И вообще, она скучает и хочет меня увидеть, а теперь она знает где я живу, и где работаю.

Очень страшно, конечно.

Так ей и ответил. Что увидеть она меня, конечно, может, но в последний раз в моей короткой жизни. Ибо её отец не дремлет и оставил за мной присмотр.

Добрая хозяйка “Золотого Павлина” Люсиль тоже мне написала. Извинялась, что забыла о моей ситуации из-за прорвы дел, и обещала завтра всё исправить.

Ответил ей, что всё уже разрешилось самым лучшим (для меня) образом. И благодарности можно отослать напрямую господину лейтенанту Ёсиде Ранго.

Написал, и задумался. А что, собственно, делал Ранго в том переулке, рядом с “Павлином”, если босс Такуми поставил его следить за своей дочерью? Неужели маленькая Надесико втихаря за мной следила? Вот же упрямая девица.

От брата Рю вестей не было. Оно и понятно. Отдыхает человек с семьёй, не стоит ему мешать. Зато написала Кана. В очень вежливой форме благодарила за приятный вечер и, особенно, за фотографию. Обещала, когда в следующий раз посетит Токио, прийти только ко мне.

Ну вот, первый постоянный клиент. Даже приятно. Ответил девушке, что всегда буду рад её видеть. И честное слово, нисколько в этом не обманул. Потому что Кана была одной из немногих встреченных сегодня женщин, в которой я разглядел что-то настоящее. Впрочем, с остальными я не так долго успел пообщаться.

За окном уже стало светлеть. Так что я отложил телефон и отправился спать. Первый день Золотой недели наконец закончился.

Утром (если считать, что одиннадцать часов это ещё утро) позавтракал. Потягал железки, включив фоном новости: рассказывали о том, что на Окинаву движется циклон. Сполоснулся и отправился на работу. Поболтал ниочём с Дали, пока переодевался и ждал своей очереди к стилисту. Зацепился языками с Педро, развлекаясь тем, что по контексту угадывал слова на португальском, которыми бразилец сыпал без остановки. И отправился на смену. Вот честно, сюда бы ещё гудок и проходную, тогда точно можно переименовывать клуб в фабрику.