— Понял, ребята! По флангам работают мои вороны, но долго отводить тварей они не смогут. Так что загружайте побыстрее людей и поднимайтесь в воздух! Я проверю дома! — крикнул им в рацию сквозь набегающие волнами помехи и огляделся.

На улице никого из местных не наблюдалось. Спины последних уже мелькали близ озёр и только Толик оставался в своей машине, переместив её поближе к дому Елизаветы. И это он сделал не зря, так-как сквозь ближайшую к нему баррикаду начали перелазить горящие твари. Не особого уровня, как в самый первый набег, просто раздутые и разъевшиеся, но и на них мне порой приходилось тратить по два броска гирей.

Пробежав обратно вдоль домов, я просканировал тонким взором всё пространство, до которого мог дотянуться и с удивлением обнаружил, что тела китайских ботов начали источать оранжевое свечение. Подойдя к ним поближе, я понял, что это не спроста и их корпуса под воздействием неясной энергии начинают покрываться ржавчиной и рассыпаться прямо на глазах.

Вот это, конечно, хорошо они с системой самоуничтожения придумали, ничего не скажешь. Даже если зону отчуждения однажды откроют и буду производить разведку, поиск и экспертизу, то ничего не найдут. Остатки невидимого передвижного средства в таверне Якова точно также рассыпались в пыль и мне оставалось надеяться, что хотя бы с китайцем всё будет в порядке. Допросить его чесались не только руки, но и ноги.

Добежав до конца улицы, я убедился, что никого не осталось, но что-то дёрнуло меня задержаться и пройти чуть дальше. К тем домам, что находились по улице за баррикадой и которые облепили Одержимые самой простейшей формы. Их поведение меня смутило, ведь даже когда я спустился к ним вплотную, они не стали обращать внимания на меня, продолжая карабкаться в покосившиеся окна.

Спешно просканировав дом и я тут же откидываю гирю в сторону, являю из храназа меч и, покрыв его Усилением, устремился вперёд. Срубаю первых двух Одержимых и пробираюсь внутрь через заднюю дверь, ведь в доме оказался ребёнок!

— Ё*ать вас коромыслом за ухо, да как жеж можно так не доследить?! — выругался я на всех жителей Светлозёрска разом, проламывая плечом дверь и отодвигая шкаф, чтобы пробраться вглубь, к необычайно яркой ауре.

Двумя мощными взмахами проделав себе путь сквозь обломки, я наконец оказался в чудом сохранившейся комнатке. А если быть точнее, то в гостиной, ведь большая часть крыши обвалилась, оставив лишь небольшой свободный участок рядом с камином. За счёт этого Одержимые не сразу проникли через окна и та, которую я увидел тонким взором, была жива.

И я не ошибся. В простых одеждах, перемазанная сажей, в давным давно остывшем камине пряталась маленькая девочка. Лет пяти, не больше. Она смотрела на меня необычайно спокойными глазами и на протянутую руку вытянула свою маленькую ладошку.

— Тыж моя хорошая. Вылезай оттуда. Я пришёл тебя спасти. Вот так, — помогая ей вылезти, я одной рукой приподнял её, прижал к груди и словно мартышка она вцепилась в мою одежду. — Вот умница. Спрячь ка голову, сейчас мы наружу пойдём.

Аккуратно держа ребёнка, я что есть силы вложился ногой в зашедшего по моим следам Одержимого и тот удачно проделал своей тушей дырку в стене. Сквозь неё то я и вылез, пряча клинок в храназ и всё Усиление вкладывая в ноги и в восприятие. Побежал очень быстро, придерживая драгоценную ношу руками и чуть ли не единым махом преодолевая баррикаду. В какой-то момент мне показалось, что девочка на моих руках хихикнула, но я был целиком и полностью поглощён спасением, чтобы отвлекаться. В себя пришёл, только когда подбегал к машине Толика одновременно с выбегающей из дома Елизаветой.

— Семён?!! Это кто?! Откуда? — ошарашенно воскликнула Елизавета, принимая от меня девочку и плюхаясь на переднее сидение.

— От верблюда-Лизка-тудыть-тебя! Не видишь, забыли ребёнка! — сдерживаемое мной возмущение всё таки вырвалось наружу и я чуть не оторвал заднюю дверцу в попытке её открыть. И оторвал бы, если бы заглянул в салон раньше, ведь задние сидения оказались пусты. — Толик, Ё-моё! Где китаец?!

— В багажник переложил, — ответил Анатолий, также удивлённо глядя на ребёнка в руках Елизаветы. — Так места больше.

— Ох сердце моё не бережёшь. Взлетай тогда! — велел ему, встав в проёме и держась за дверь, дабы на всякий случай ещё раз проверить городок. — Ух нелюди! Вот так вот запросто взяли и бросили, представляете! Это же надо быть таким родителем, чтобы своё дитя забыть?!

В груди моей клокотали эмоции и поэтому голос Елизаветы я почти не слышал.

— Семён…

— Её бы там на раз два сожрали! Ух найду её папашку и всё ему выскажу!

— Семён…

— Или мамашку! Трясти её буду, пока дух не вытрясу!

— Семён!

— Да что ты Семёнкаешь?! — не выдержал я, садясь в салон и заглядывая в испуганное лицо повернувшейся ко мне Елизаветы.

— Семён, это нездешний ребёнок, — ответила она, прижимая к груди тихую голубоглазую девочку и я только сейчас заметил сквозь тёмную сажу черты её лица.

Китайские черты.

— Драть то вашу балалайку… — произнёс я едва слышно и волна неприятного осознания безжалостно накатила.

И уж чего-чего, а обрабатывать её сейчас не оставалось ни сил, ни времени, так как в ухе по рации затрещало голосом Якова.