— Главное — чтобы кобуру не было видно! — многозначительно кашлянув, уточнил я.

Лев Абрамович, осторожно осмотрев мою наплечную кобуру с содержимым, покачал головой, поцокал языком и накинул к первоначальной цене еще процентов двадцать. Прервав новую волну Изиных сетований красноречивым взглядом, я кивнул, и глаза портного загорелись профессиональным азартом.

Торг окончился — начиналось искусство. Лев Соломонович легкими, почти невесомыми движениями снял с меня мерки, его пальцы порхали, как бабочки, а измерительная лента живою змейкою скользила в его руках.

— Через четыре дня будет первая примерка, — сказал он, записывая цифры в толстую конторскую книгу. — Через неделю все будет готово. Господин будет доволен. Он войдет в любой кабинет так, словно был там всегда!

Когда мы вышли на улицу, я чувствовал себя… странно. Я, переживший войну и рейдерские захваты, только что потратил два часа на обсуждение цвета и фактуры ткани. Абсурд, конечно, но, глядя на деловитое и довольное лицо Изи, я понимал: в этом мире, где фасад часто важнее фундамента, я только что сделал очень важное вложение.

Итак, сюртук был запущен в производство, но Изя и не думал с меня слезать: похоже, он искренне считал, что это лишь начало большого пути.

— Одежда — это только половина человека! — вещал он, таща меня по Кузнецкому Мосту. — Вторая половина — это детали! Дьявол в них, Курила, как всегда, дьявол в них! Без правильных мелочей ты будешь не аристократ, а ряженый лакей!

Первой нашей остановкой стала шляпная лавка. Внутри пахло клеем и фетром. На полках, словно головы на параде, выстроились цилиндры всех мыслимых и немыслимых оттенков черного: матовые, блестящие, с высоким верхом и с чуть загнутыми полями.

— Цилиндр — это первый признак джентльмена! — со знанием дела заявил Изя, пока хозяин лавки, усатый немец, с почтением снимал с полки очередное творение. — Его не носят, его водружают! И снимать его надо не как попало, а особым движением — плавно, с достоинством, словно ты уступаешь дорогу самой королеве Виктории!

Следующим пунктом оказались перчатки. Мы вошли в небольшой магазинчик, где пахло тонкой выделанной кожей. Изя брезгливо отверг десяток пар, пока не нашел то, что искал — тончайшие перчатки из оленьей кожи.

— Перчатки — это твоя вторая кожа, — назидательно сказал он, заставляя меня их примерить. — Они должны сидеть так, чтобы ты их не чувствовал. В приличном обществе мужчина не подает даме голую руку. Никогда! Запомни: как бы ни было жарко на улице — ты всегда в перчатках. Снимаешь только одну, правую, когда входишь в дом или пожимаешь руку равному. А левая… левая пусть остается на своем месте. Это признак хорошего тона.

Но главным пунктом программы оказались часы. Изя привел меня в небольшую, заставленную тикающими и звенящими механизмами лавку на Никольской. Ее хозяин, маленький, сухой старичок по имени Моисей Соломонович, со вставленной в глаз лупой ювелира, по странному совпадению тоже оказался знакомым Изи.

— Моня, здравствуй, дорогой! — провозгласил мой приятель, врываясь внутрь. — Мне надо, чтобы ты нашел для этого господина не часы, а время! Самое точное и самое дорогое время в Москве!

Моисей Соломонович окинул меня цепким взглядом через свою лупу.

— Время — товар дорогой, Зосим. Особенно когда его мало. Что господин ищет?

Вопрос, признаться, немного поставил меня в тупик. Сам я последние свои годы в 21 веке не носил часы, определяя время по мобильнику. Зато шеф, большой любитель всяких атмосферных аксессуаров, носил вроде бы швейцарские, «Вашерон Константей».

— Ну, наверно, какие-нибудь швейцарские! — небрежно произнес я.

Моисей Соломонович, услышав это, картинно всплеснул руками.

— Я вас умоляю! Не смешите мои седые волосы! Какая Швейцария? Это для студентов и приезжих купчиков, которые хотят пустить пыль в глаза! Швейцарцы всем известные бракоделы! Да, они таки научились делать красивые корпуса, я не спорю. Но внутри дешевый механизм, который через год начнет врать как сивый мерин. Это не часы, это бижутерия! Настоящие часы, молодой господин, — это Англия. Или, если вы цените надежность превыше всего, Саксония. Вот, взгляните!

Часовщик извлек из бархатного ложа тяжелые золотые часы с массивной крышкой.

— Английский «Арнольд». Первоклассный хронометр, такие поставляют на флот ее величества. Они не боятся ни качки, ни жары, ни холода. Это не просто часы, это заявление, что их владелец ценит точность и надежность превыше дешевого блеска!

— А вот, — он достал другие, более изящные, с открытым циферблатом, на котором виднелись синие вороненые винтики, — «Ланге» из Дрездена. Немецкая работа. Каждый винтик отполирован вручную. Порядок и аккуратность!