– Склочным, злым, жестоким и самонадеянным мальчишкой! – не удержалась от ехидства рыжая.

Я шикнула на нее, а на улице что-то громко взвыло, и после послышался визг. Бабушка обвела нас всех тревожным взглядом и произнесла:

– Я не знаю, чем могу вам помочь. Скорее, я сама хочу попросить вас о помощи.

– Какой? – осторожно поинтересовалась Этель.

– Мне нужно, чтобы вы передали Риусу слова моей клятвы. Пусть он знает, что я люблю его и всегда любила. Запомните?

Я посмотрела на Лиссандру, а Йена тихо предположила:

– Вероятно, это сможет как-нибудь и нам помочь…

Лисса кивнула, и призрачная родственница, серьезно оглядев нас всех, сказала:

– Девочки, не повторяйте моей ошибки! Всегда слушайте только свое сердце. Только оно никогда не обманет! И прошу вас, запомните хорошенько то, что нужно передать Сульфириусу. Это слова самой важной клятвы в жизни Истинной избранницы демона: «Тейр амо ду мейон зефринус карвен теарро гайр, ма-шерр Риус!»

Я покивала: мол, запомнила, решив, что мне учить эти слова ни к чему. Но бабушка, как строгая учительница, заставила нас всех вызубрить эту клятву наизусть.

Прощались мы с ней, рыдая. Бабушка напомнила нам, что она всегда находится рядом с демонами и хотя бы так видит нас. Лисса заметила, что мы сбежали от женихов. На это призрачная родственница заявила, что мы не слушали свои сердца, вот и совершили такие досадные промахи.

Этель стала завершать ритуал.

Когда мы покинули усыпальницу, я с облегчением увидела живого и относительно здорового Ристона. Темный сидел, прислонившись к стене, рукава его зеленой сорочки насквозь пропитались кровью. Я поспешила к парню.

– Ты как? – и не мешкая принялась за лечение.

– Нормально, – прохрипел он. – Только выспаться надо и узнать, что за хмар творился здесь сегодняшней ночью.

Я озадаченно огляделась и поняла, что в Бейруну уже пришло раннее утро.

Я стояла на высоком берегу, а внизу шумело море – грозное, штормовое, зимнее. Пенные волны, словно безумные, остервенело бросались на песчаный пляж, а потом спешно отступали прочь.

Летом море было ласковым, влекущим, приглашало окунуться в свои прохладные воды, спастись от палящих лучей солнца. А теперь оно отталкивало, грозило утянуть в бурлящую бездну, пугало и свирепствовало, будто злилось на весь мир. Сильный, ледяной ветер старался сбить с ног, стремился сорвать с плеч плащ, заставляя меня зябко кутаться и ежиться от холода. Но я все не уходила, просто не могла отвести взгляд от этой хмурой и грозной красоты. Настроение было самым что ни на есть отвратительным. Я проводила сестер и вернулась в домик на побережье, но оставаться в нем одной не хотелось, поэтому вышла к морю. Его зимнее буйство отвлекало, свежий ветер бодрил, а ни с чем не сравнимый соленый воздух придавал сил жить дальше. Я вспоминала, думала, переживала, особенно за Тинару. Когда я отдала ей медальон Лардана и рассказала все о самом вожаке, то младшая ничего не сказала, но с какой-то обреченностью приняла из моих рук медальон, попросив ни о чем ее не расспрашивать.

Тихо попрощавшись с морем, отправилась в свою будущую аптеку. Там нужно было срочно наводить порядок, потому что срок аренды домика истекал уже через три дня.

Достала большой железный ключ и открыла скрипучую дверь, попутно отмечая, что нужно что-то сделать с покосившимися перилами, а над входом повесить большой колокольчик. Вошла внутрь и с тоской оглядела захламленное помещение с обгорелой стеной и узким проходом. Придерживая подол платья и край плаща, пробралась к двери слева. Она висела на одной петле. Кое-как протиснувшись, прошла в квадратную комнату с большим окном и еще двумя дверями, ведущими в разные стороны. Здесь тоже царил полный кавардак. За одной из дверей обнаружилась небольшая кухня с печью, затянутой паутиной. На окне сохранились грязные занавески, навевающие уныние. Вернувшись в предыдущее помещение и пройдя через другую дверь, я обнаружила еще одну комнату, вполне подходящую под маленькую лабораторию. Размечталась, что рядом с кухней у меня будет трапезная с круглым столом посередине и цветами в больших кадках. В лаборатории же я поставлю длинный стол, обязательно куплю магическую горелку и установлю шкафчики двух цветов – синего и зеленого, как дома.

Вдохновленная мечтами, стала выносить весь хлам на свалку; разумеется, я пользовалась бытовой магией. Как все-таки хорошо быть магиней! Сложила пальцы в нужную конфигурацию, произнесла знакомые слова – и вот уже огромный ящик со сломанными вещами летит по воздуху к двери. А там за углом магическая свалка, откуда весь мусор попадает прямиком к магам-переработчикам в организованное для этого дела место где-нибудь на окраине города. Специально обученные маги разбирают, сортируют и перерабатывают мусор. Каким-то вещам дают новую жизнь, какие-то уничтожают, а редкие экземпляры даже сдают в лавки антикваров.

Работала, забыв про усталость, и помещение постепенно очищалось от ненужного хлама. Я сильно увлеклась, забыв о бессонной ночи, о еде, да и обо всем прочем, сосредоточенно собирая мелочь и складывая ее в одну груду. Бегала из одного угла в другой, перелезая через старые вещи, и не заметила большого старого сундука. Сильно ушибла коленку… и вдруг разрыдалась. Усталость, отчаяние, тоска, казалось, отступившие, теперь нахлынули на меня с новой силой. Я рыдала безнадежно, навзрыд, вспоминая Арриена и мечтая о нем, жалея себя и ругая обстоятельства. Горькие, безутешные слезы безудержно катились по щекам, я вытирала их грязными ладошками и рыдала еще сильнее. А потом меня подняли с пола, обняли крепко-крепко и стали гладить по голове сильные руки, баюкая, словно младенца.