Руна шагнула к ближайшей ведьме – девушке с карими глазами и мускулистым телом.

– Как тебя зовут?

Ведьма покачала головой.

– Идите. Мы проводим вас к Матушке Хаш.

Они отвели нас на дюжину ярдов вглубь леса. Мы шли, а под ногами у нас шевелилось одеяло опавших опаленных листьев. Джунипер указала на лестницу, которая тянулась вверх по стволу дерева. Лестница была выкрашена в черный цвет, отчего почти сливалась с обожженной корой.

– Мы поднимаемся. – Джунипер устремилась по лестнице вверх быстро и легко, будто делала это сотни раз прежде, что, думаю, полностью соответствовало истине.

Следом пошли Руна и Ови, Аарн и Саша, а потом одна за другой семь зеленовласых и босоногих Морских Ведьм.

Тригв ждал со мной, пока все поднимутся. Высота у меня всегда вызывала дрожь, и он это отлично знал.

– Закрой глаза и просто двигайся, Фрей, – посоветовал Тригв.

Я глубоко вздохнула и ухватилась за перекладину. Он снова кивнул мне. Я стряхнула страх и начала подниматься.

Сигги всегда хотела встретиться с Морскими Ведьмами.

Около года после смерти своего спутника она жила одна-одинешенька. Дарующую Милосердие, которая ходит в одиночестве, люди ненавидят даже больше, чем группу Сестер Последнего Милосердия, и Сигги волей-неволей пришлось принять в свою команду нас четверых, и первой подобранной оказалась я.

Есть три способа согреться зимой. Первый – разжечь огонь, другой – глотнуть вайта, третий – рассказать историю, а за ней другую, и еще, и еще.

В холодную зимнюю ночь, когда спать было слишком холодно, Сигги расплетала свои длинные белые волосы, разбрасывала их по плечам и рассказывала мне историю из своего прошлого.

– В восемнадцать лет я вышла замуж за блондина по имени Рол. Он жил на другом конце деревни, где я родилась, и мы росли вместе. Мы поженились, а через три месяца он вместе с другими деревенскими жителями отправился в набег на Элшийский монастырь за Молчаливое море – тогда в каменных аббатствах еще хранилось золото.

У Сигги был чистый, выразительный голос, да и вообще она притягивала к себе взгляд. Я была бы очарована, даже если бы та история не была пронзительно личной.

– На прощание Рол положил руку мне на живот и поцеловал меня, и в его голубых глазах плясал огонек. Он поклялся, что принесет мне золотой крест, который переплавит в брошь для моего плаща. Домой он так и не вернулся. Я родила, и ребенок вскоре умер. Полная решимости вернуть смысл в мою жизнь, я отправилась на запад. Я надеялась, что смогу подкупить Морских Ведьм, и они примут меня к себе. Я мечтала пересечь Молчаливое море, побродить по Элшленду и найти затерянный город Зеленых Женщин. Мне тогда мечталось о многом, но однажды летом на ночном рынке в городе Лир я встретила Иону. Ее черные волосы были того же цвета, что и ее несравненный плащ ДарующейМилосердие. Она была нежной и бесстрашной, а я тогда от месяцев бесцельных скитаний в одиночку по Ворсленду почти одичала. Мы хотели вместе бродить, вместе есть, вместе убивать… В общем, хотели жить вместе – монета к монете, смерть к смерти.

– Однажды зимней ночью Иона не смогла заснуть и отправилась гулять, и на берегу озера Гид на нее напала стая голодных волков. Я пыталась спасти ее, но раны были столь глубокими, что она истекала кровью, и помочь ей уже ничто не могло. Она умоляла меня убить ее, и я дала ей голубое семя и держала ее в объятьях до самого конца.

Я уставилась на огонь, избегая взгляда Сигги. Ее голос охрип от волнения. Я дала ей время совладать со своей печалью, а затем спросила:

– Как ты это перенесла?

– Да никак. Просто делала то, что должно. – Она помолчала. – Когда я умру, исчезнет моя память, а с ней вместе исчезнет и Иона.

Я взглянула на нее и увидела, что она спокойна и невозмутима.

– Ты рада, что встретила Иону?

Сигги пожала плечами.

– Вместе мы шли по жизни. Вместе творили смерть. И нам долго казалось, что так будет всегда.

После смерти Сигги я частенько вспоминала тот разговор.

Прошлой осенью она поскользнулась на льду и сломала бедро. Ходить после этого не могла, и ее терзали ужасные боли.

Пока я резала ее запястья, Руна крепко ее держала. Ее уроки даром не прошли, и я сделала все именно так, как она нас и учила долгими темными ночами у костра – два быстрых, чистых разреза на нежной коже в том месте, где синие вены переходят в красные. Потом я поила ее свежей чистой водой, а Джунипер шептала ей на ухо предсмертное стихотворение.

Мы несли истинное Милосердие.

Сигги, чувствительностью при жизни не страдавшая, перед смертью вдруг стала сентиментальной.

Иногда такое случается.

– Хотела бы я, чтобы Рол вернулся, – пробормотала она мне, положив одну руку себе на сердце, а другую – на мою руку.

– Да, – прошептала я, – не плохо бы было.

– Жаль, что я никогда не увижу тролля, живущего на дальнем севере. Хотелось бы увидеть и только что убитого гигантского снежного медведя. И жаль, что мы с Ионой не провели наши последние годы в теплой каменной хижине у моря. А еще я так и не встретила Морских Ведьм и не увидела Опаленных Деревьев.

– Да, очень жаль.