– Знаю, что ты хотел. Ты, Джунипер, Гэвин и Брет. Вы вчетвером хотели спасти положение, спасти меня. Или, точнее сказать, навредить мне.

– Это несправедливо, – возразил Паркер. Джунипер казалась обиженной. Брет и Гэвин молчали, смотрели, слушали.

– Я просто говорю правду. Если бы Шейн не влез ко мне в окно ночью накануне вечеринки, никто из вас не сделал бы того, что вы сделали, правда? Вам хотелось отомстить за меня. Это все начинается с меня.

В комнате воцарилось молчание. Как Паркеру ни хотелось пропустить эту часть, полностью забыть ее, он понимал, что им это не удастся. Руби права. Все, что случилось на той вечеринке, произошло из-за нее. Ну, все произошло из-за Шейна, из-за того, что он сделал с Руби в ту ночь, в четверг. Двадцатого декабря.

Руби с дрожью вдохнула воздух, глядя на Брианну.

– Ночью накануне рождественской вечеринки у Далии Кейн твой брат залез ко мне в окно. У него была с собой веревка.

«Ты мне нужен». Руби дрожащими руками сунула записку в шкафчик Шейна. Он был ей крайне необходим. Они провели вместе двенадцать замечательных ночей до того, как мать заметила ее отсутствие и вызвала копов.

Копов.

Руби испытала унижение, когда ранним утром подошла к дому нетвердой походкой, а там ее встретили вспышки огней полицейской машины и гогот парней в синей форме. «Это настоящий “путь позора”, – подумала она, запуская пальцы в волосы. Конечно, они с Шейном не «спали», не спали вместе («Пока», – подумала она и покраснела), но все же ее волосы были растрепаны, и она была одета в ту одежду, в которой была вчера.

Это рисовало определенную картину.

Но не для миссис Валентайн. Мать Руби пробежала по двору и заключила дочь в объятия. Она разрыдалась раньше, чем Руби успела произнести хоть одно слово. Потребовалось добрых двадцать минут, чтобы убедить маму (и копов, и группу «озабоченных граждан»), что она не была похищена серийным убийцей и он не подвергал ее пыткам ради забавы. Она просто тайком ходила к подруге, чтобы поддержать ее после недавнего нервного срыва.

– Но кто-то позвонил к нам домой, – бормотала мать, брызгая слюной и вцепившись покрытыми веснушками руками в плечи Руби. – Он сказал, что ты в опасности.

У Руби сжалось сердце. Был только один человек, который способен выкинуть такую штуку, но она не могла объяснить это матери, не объяснив все остальное.

– Мама, это был розыгрыш. Я была у Джунипер. – В конце концов, они были лучшими подругами. Они вместе выросли, рассказывали друг другу свои секреты, все эти милые девчоночьи тайны. Но все осложнилось, когда Руби начала встречаться с Паркером, и в то время она считала, что Джунипер к нему несправедлива.

Паркер вовсе не собственник. Он внимательный. Преданный.

Вот в чем проблема, когда встречаешься с таким мальчиком, как он. Сначала его замашки собственника очень похожи на проявления любви, словно он не может вынести расставания с ней. Когда она наконец осознала, каков он в действительности, она уже оттолкнула всех, кто мог помочь ей вырваться от него.

Вот почему Шейн стал просто подарком свыше. И Руби не собиралась позволить ему выскользнуть из ее рук только потому, что ее мать превратилась в комок нервов. Да, Руби сочувствовала этой женщине, и да, иногда людей похищают ночью, но боже правый! Если она не сможет украдкой выбираться к Шейну, как им спланировать ее побег?

Взгляд Руби упал на окно ее спальни. Оно выходило на боковой фасад дома и скрывалось в тени, даже когда солнце стояло высоко. Если Руби в ту ночь будет «трудно уснуть», Шарлотта уйдет спать в комнату матери, и никто не увидит, как Шейн залезет к ней в окно.

Поэтому утром в четверг она сунула записку в его шкафчик. «Ты мне нужен», – говорилось в ней, и только, никаких инструкций и подписи. Руби не могла рисковать, посылая текстовое сообщение. Сообщение можно перехватить, а эта записка могла быть от кого угодно. И позднее в тот день, когда Шейн проходил мимо нее в школьном парке, она подошла к нему и прошептала: «Песчинка отомстила. Придешь ко мне?»

Он явился ровно в полночь, как и следовало прекрасному, таинственному мальчику. Руби открыла окно и втащила его в комнату. Сначала он ничего не сказал, только поднес ее пальцы к губам и поцеловал их, один за другим. Десять крохотных поцелуев. Она представила себе, как он снимает с нее кружевную ажурную ночную сорочку, медленно, чтобы ощутить каждый дюйм ее тела. Затем она представила себе, как делает то же самое с его одеждой, впитывая ощущение его тела. Каждый его дюйм. Да.

Она вспыхнула и опустила глаза.

– Нам необходимо… – «Придумать план», – подумала она, когда его пальцы скользнули по верхней части ее бедер. Ночная сорочка была не очень длинной. Она вздохнула, подалась навстречу его прикосновению. – Шейн.

– Все в порядке, – сказал он, легонько касаясь губами ее щеки. Она таяла, таяла. – Я решил нашу проблему.

– Что? Как? – Она предвкушала несколько недель планирования, возможно, какие-то хитроумные приспособления. Мышеловку размером со взрослого человека, куда поместится Паркер. Сложный план, который привел бы к его аресту.