Патио принадлежало им.

Ночь тоже принадлежала им, и Паркер прятался в кустах, хихикая, как десятилетний мальчишка, пока Гэвин писал на руке Шейна Феррика «придурок». Потом какой-то провал в памяти. Когда Гэвин посмотрел вниз, ему показалось, что Шейн покрыт порезами, и ему пришлось несколько раз моргнуть, пока мир не приобрел четкость.

– Напиши «чертов извращенец», – шипел Паркер из темноты. – Напиши «белая шваль», «кусок дерьма».

Гэвина тошнило. Он не знал, было ли это вызвано инструкциями Паркера, или тем, что за последние два часа он проглотил больше пива, чем за всю предыдущую жизнь. Там был и бокал текилы. Он очень смутно помнил, как ел чипсы с соусом из артишоков, но это было вечность тому назад. С тех пор пролетела целая жизнь.

«Неважно», – думал он, когда, пошатываясь, уходил от тела. Он очень скоро вспомнит, что ел в последний раз. Все съеденное вылетит наружу, и если Гэвин не будет осторожен, и Паркер, и Шейн станут свидетелями этого.

Нет, не Шейн, понял Гэвин, продираясь мимо Паркера в темную гущу кустов. Шейн лежит без чувств, а кто-то другой топает через лужайку. Потом Паркер поднял маркер и написал «белая шваль» на сгибе руки Шейна, а мальчик с бритой головой вышел под лунный свет. Последнее, что помнил Гэвин, это как он пробормотал «Мы его разоблачили» Брету Кармайклу перед тем, как открыл двери патио и проскользнул внутрь.

Руби задыхалась, будто бежала через лес, преследуемая по пятам диким зверем. Именно так она себя чувствовала сейчас. Словно бежала от чего-то ужасного всю ночь, а теперь ей придется столкнуться с этим чудовищем лицом к лицу. Но когда чудовище повернулось к ней, она увидела, что у него доброе лицо. Одно из лиц.

– Ты не пыталась его убить, – выдохнула она.

– Конечно, не пыталась, – ответила Джунипер, сразу поняв, что Руби обращается к ней. Они не могли посмотреть друг другу в глаза сквозь линзы камеры. Но здесь, в темном коридоре, у Руби не было другого выбора, она обращалась к камере на стене. Внизу, на экране, она видела своих одноклассников в красивой, просторной гостиной. В комнате, уставленной диванами, на которых можно растянуться.

Руби содрогнулась. Ужасно быть запертой в тесном помещении, привязанной к стулу веревкой. Но еще хуже было видеть, как подруга ее детства падает на камни патио, а Брианна Феррик стоит над ней, ухмыляясь.

– Джунипер здесь ни при чем, – сказала Руби. – Ты должна ее отпустить.

– Это Джунипер заманила моего брата в тот дом, – нарочито медленно произнесла Брианна, и Руби забилась в своих путах. – Это Джунипер заманила моего брата в бассейн и бросила его, почти потерявшего сознание, на вечеринке, где все его ненавидели.

– Она старалась не дать ему утонуть! Неправильно наказывать ее за это.

– Неправильно? – Брианна улыбнулась медленной, призрачной улыбкой, которая была намного страшнее, чем улыбка куклы. Из-за этих ярко-красных губ в размазанной помаде. – Все это неправильно. Мой брат мертв. Сначала его утопили. Потом заклеймили. Потом избили, если все было так, как я думаю. Но пока я не буду уверена, вы все останетесь здесь. Понимаете? – Она прищурилась и остановила взгляд на мальчике со светло-карими глазами. – Брет, – сказала она, прищелкнув языком. – Ты знаешь, что ты – следующий.

Брет содрогнулся и покачал головой.

– Ты знаешь, что я сделал, – пробормотал он, так тихо, что камера едва уловила его слова. – Я думал, что никто меня не увидит из дома, но кое-кто видел. Кое-кто видел меня из окон.

– До меня доходили слухи, – согласилась Брианна. – Но если ты больше ничего не скрываешь, то почему у тебя покраснели щеки? Почему ты дергаешься? Мне кажется, что ты кого-то покрываешь, а самого себя ты не стал бы покрывать. Это Джунипер? Гэвин? Наша милая Руби?

– Он тебе не скажет, – спокойно произнесла Руби. – Не скажет без разрешения Паркера.

Брет разозлился, когда Руби его поддела. Потянула за ниточки, которые едва удерживали его в целости, как свитер, который уже давно грозил распуститься и превратиться в груду ниток.

– Паркер – единственный человек, который его любит, – объяснила Руби. – Отец отказался от него. Мать исчезла задолго до того, как я потеряла отца. Потом появился Паркер и подобрал тебя, правда, Брет? Превратил тебя в чудовище. Ты можешь спокойно смотреть в зеркало после того, что он сделал?

Брет скрипел зубами. Это было видно Руби даже на расстоянии. Но она хотела вывести его из себя и добавила:

– Но знаешь, Брет, что забавно? Паркер тебя не любит. Он любит только меня.

– Ты не знаешь, о чем говоришь, – возразил Брет, гневно глядя в камеру.

А Руби, привязанная к стулу веревками, только пожала плечами.

– Что, если мы сможем это доказать? Что, если мы сможем доказать, не оставив ни тени сомнения, что Паркер Эддисон – эгоистичный лжец, который всех вас толкнул под автобус? Вы уже знаете, что он оплатил вечеринку Брианны, чтобы снова заполучить меня.