Она всячески старалась забыть свое босячество, знакомство с воровскими шайками и наркоманскими притонами. Дни голода и страха за собственную жизнь. Но одна стародавняя привычка все же сохранилась. Аида любила проводить ночь в парке или саду. Ей нравилось спать на скамейке в Летнем, под статуями восемнадцатого века, привезенными сюда еще при Петре. В Таврическом тоже было неплохо, а вот в парке Михайловского дворца к ней однажды пристали подвыпившие бомжи, и она едва унесла ноги. Ее заветной мечтой было провести ночь в парках Петергофа. Она даже высмотрела место, где могла бы спрятаться перед закрытием, но опасалась собак. Царскую резиденцию, должно быть, охраняют очень злые собаки. Несмотря на ощущение дряхлости, подчас в ней просыпался ребенок.

— Я тебе не помешаю?

Молодой человек в строгом костюме, с шапкой густых, преждевременно поседевших волос, уселся напротив. Его карие глаза одновременно излучали доброту и печаль.

— Когда ты мне мешал?

С Марком Майрингом ее познакомил брат. Они когда-то вместе учились в медицинском. Марек теперь преуспевает в бизнесе, а ее брат — неудачник. С этим пора смириться.

Марк с утра предпочитал экспрессо, крепкий напиток, приводящий в движение мозги.

— Ты узнал что-то новое о своем кузене? — напрямик спросила она.

— Все твердят в один голос: «Самоубийство!», и никто больше палец о палец не ударит. Меня же могут потянуть из-за этого дурацкого пузырька с цианистым калием. Следователь уже копает. Я их очень заинтересовал. Лучше бы, дурак, не высовывался! Думаю, мои поиски справедливости закончатся крупной взяткой. Иначе как от них отвязаться? — Майринг сделал нервный глоток и посмотрел ей в глаза. — Что скажешь?

— Я уже все сказала раньше.

Месяц назад, когда случилось несчастье, Аида предупредила: «Не лезь к ментам! Они не догадаются о вашем родстве, а твой бизнес их может заинтересовать».

— Ты была права, — признался Марк, — но я не верил в самоубийство и не верю теперь. Когда он пришел ко мне за этим злосчастным пузырьком, я так и подумал. Жизнь парню опротивела. Но Витька был полон сил, одержим идеей убийства.

— Он же не сразу это сделал, как ушел от тебя? — возразила Аида. — Даже за сутки все может перемениться. Иногда легче убить себя, чем своего обидчика.

— Да-да, я понимаю. Но меня смущает завещание.

— А по-моему, вполне логично. Человек собирается умереть и пишет завещание…

— И заверяет его у нотариуса. Не слишком ли расчетливо для самоубийцы? И потом, откуда у него копия свидетельства о рождении сына? Он ничего не знал о сыне. Люда пять лет не подавала о себе весточки. Кто-то рассказал Виктору об Андрейке и показал копию свидетельства. Видишь, сколько вопросов, а эти ослы палец о палец не хотят ударить. Хотя бы расспросили нотариуса, один ли Виктор приезжал в тот день или кто-то сопровождал его.

— А ты был у нотариуса?

— Да разве он мне скажет? Кто я для него?

— Но все-таки спрашивал?

— Спросить-то спросил. Он как-то странно посмотрел, а потом выдал: «У меня, молодой человек, в день по пятьдесят посетителей. Я не могу за всеми следить!»

— Врет. Все он помнит. Наверняка. — Аида сунула в рот сигариллу, чиркнула спичкой, и зал кафе наполнился вишневым ароматом.

— Я думаю, нотариус лицо заинтересованное, — рассуждал Марк.

— Если здесь умысел, то даже не сомневайся. Вот только не понятен мотив убийства. Квартира-то досталась сыну.

— Мотивы могут быть самые разнообразные.

— На кой черт он сдался тебе, этот Виктор? Сам же возмущался тогда, говорил, что знать его больше не хочешь. Он меньше всего думал о тебе, когда при шел за ядом. Так кому теперь нужна истина?

— Ты можешь считать меня слабаком, нытиком, кем угодно, но когда я случайно встретил его в прошлом году, то понял, что обрел брата, которого мне всегда не хватало. Наши родители все решили за нас. А теперь мне кажется, что я его предал. — И он еле слышно добавил: — Кажется, что я его убил. На душе погано. Вот в чем дело, Аида.

— Тебе станет легче, если узнаешь имя убийцы?

— Разумеется. Я буду чувствовать себя окрыленным…

— Окрыленным? Ангелом, что ли? — ухмыльнулась она. — И тут же полетишь сдавать его милиции?

— Не знаю.

Аида на мгновение задумалась и неожиданно рассмеялась.

— Ну, какой из тебя следователь, Марек? Неужели ты серьезно решил действовать?

Он ничего не ответил, опустив голову. Ей совсем не хотелось его обижать. У нее не так уж много друзей, чтобы разбрасываться ими.