Но уже в следующий миг испуг пилота будто передался ему самому. Филин буквально кожей ощутил тот неизвестный страх, заставивший опытного человека отклониться от изначального курса и увести вертушку в сторону. Однако чувство нависшей угрозы росло в геометрической прогрессии. Зарычав от злости, Филипп опустил оружие, осознав, что никогда не сможет сделать этот выстрел, как сильно бы он ни злился на отвергнувшую его Таню. Жизнь одной ёбаной блондинки не стоит того, чтобы из мести и злобы на девушку губить явно опытного вояку за штурвалом.

Опустив «ласточку», Филин стиснул зубы. То, что он вначале воспринял как причудливую игру света и тени на ночных улицах коттеджного поселка, на самом деле оказалась живая волна зараженных, затопившая телами зомби практически каждый квадратный метр.

В этот момент он поймал себя на мысли, что гнетущее чувство опасности никуда не делось. Напротив, оно только усилилось. Это было похоже на холодный озноб вдоль позвоночника с ощущением буравящего взгляда. Солдат замер, осознав, что не спешит оборачиваться, ведь если он это сделает, то встретится со своим страхом прямо глаза в глаза. Большой палец машинально прошелся по белым нашивкам на ремне, а давящий ужас продолжал расти, постепенно, прямо как в детстве, когда в темноте ночи ты начинаешь сперва идти, затем бежать трусцой, после чего ты срываешься в галоп, а огромное нечто позади буквально наступает тебе на пятки, толкая вперед.

Всплеск адреналина. Стук сердца. В горле запершило. Стук сердца. Трескучий звук из спальни.

— Млять… — не оборачиваясь, прошипел он.

Положившись на интуицию, Филипп сделал прыжок «веры» в сторону. Над головой, рассекая воздух, просвистело нечто. Химический коктейль гормонов солдата из элитного ЧВК ударил по нервам разрядом тока, выжигая из крови даже намек на присутствие алкогольного опьянения. Пока он летел до земли со второго этажа, с ним случилось то, что в народе называют «протрезвел», а врачи его ЧВК называют…

Филипп сделал перекат по зеленому, несмотря на месяц, мягкому газону, но так и не успел вспомнить, каким именно термином пользовались врачи, чтобы описать способность организма нейтрализовать токсины в кратчайшие сроки. Однако он прекрасно помнил, что за подобный финт через сутки наступит расплата в виде мощнейших мигреней и сотни мочеиспусканий. Сейчас он, впервые за несколько лет, был благодарен за то, что такой механизм есть в его организме. Иначе солдат не успел бы среагировать и откатиться в сторону.

В то место, где он только что находился, вонзился костяной шип. Не толще мизинца в диаметре. Бросив короткий взгляд, Филипп заметил, что его сердцевина была пустотелой и заполненной черной жижей, которая быстро, словно под давлением, впиталась в почву.

С балкона послышался трескучий звук, напоминавший стук костяшек на ветряных колокольчиках, какие были у его бабушки в деревне. Треск повторился, но как-то жалобно, словно стрелявший был разочарован своим промахом и прытью жертвы.

Солдат поднял голову, дабы разглядеть стрелявшую тварь, но сетчатку обожгла яркая, как от попадания молнии, вспышка. Через долю секунды, когда зрение восстановилось, в проеме спальни уже не было никаких силуэтов.

— Мразь трусливая, — сжав винтовку, процедил Филин.

Он хотел уже было сорваться с места и броситься в дом, как его остановил шелест возле забора. Восприятие наконец заработало на полную катушку. Периферийным зрением солдат выхватил из темноты смазанные силуэты, возвышающиеся над забором. Затем на нижнюю фигуру нагромоздилась следующая, и так до тех пор, пока по ту сторону не собралась настоящая пирамида из тел.

Филин предположил, что бешеные не разразились хохотом лишь потому, что до сих пор он оставался вне поля их зрения. Придерживаясь «темных» участков, солдат понял, что отсидеться в особняке у него не выйдет, и теперь ему придется срываться с насиженного места и отправляться искать новое.

Бесшумно пробегая вдоль фигурных кустов самшита и мраморных статуй в затихших фонтанах, боец корил себя за опрометчивость. Он не мог понять, почему зараженных привлек именно его дом, ведь он сделал все, чтобы отвлечь орду от своего особняка. «Неужели шумовые ловушки не сработали, а может, мясную „прикормку“ сожрали оголодавшие дворняги или кто-то из местных жителей уцелел и, удирая от орды и вывел ее на его особняк?» — подумал солдат. «Даже если так, то это не объясняет, почему бешеные прямо в этот момент, к тому же без привычных воплей, штурмуют высокий забор!».

Задержав дыхание, Филипп остановился перед входом в дом. Прислонив ухо к двери, он полностью отключил свое внимание от внешнего мира и сосредоточился на том, что творилось внутри. Закрыв глаза, он мысленно представлял планировку особняка, которую за эти дни он выучил наизусть. В его черно-белом мире возникали расплывчатые образы, однако когда он несколько раз тихо ударил пальцами о дверь, очертания стен и жесткой мебели стали четче.

В следующий миг раздался шорох, донесшийся со второго этажа. Нечто быстро спускалось вниз. На лице Филиппа стала медленно растягиваться улыбка. Очертания особняка наконец сформировались в полную, даже живую картинку. Сердце снова забилось чаще, на этот раз от выброса эндорфинов, поощрявших его отточенный инстинкт. Ладони ласково сжали винтовку; от былой растерянности не осталось и следа.