И если бы этого было мало, сегодня мы узнали, что Уроборос подложил всем большую, очень тухлую свинью в виде уничтоженных складов РАВ, на которых не осталось ни единого патрона. — Я осмотрелся по сторонам.

В дальнем углу возился Немой в медицинской маске. Электрик, а уже и по совместительству механик костюмов, заканчивал обслуживание «Витязя». Он методично выдувал компрессором из сочленений брони остатки зараженной крови и плоти. Позади мирно сопела София, заботливо накрытая толстым одеялом, которое принесла Николь.

Я наклонился к камере и понизил голос до шепота:

— Прошло минуты три, как я отправил глав рубежей ожидать дальнейших приказов. Но проблема в том, что я в душе не ебу, что делать дальше, — тяжелый вздох вырвался из груди. — У меня уже была мысль погрузиться обратно на поезд, выехать с территории завода и по мосту свалить из города, но даже отсюда видно, что на путях есть состав, который нам нужно будет сдвинуть. Но даже если освободить мост, проехать дальше, на другой берег Кубани, это не решит проблему, а лишь отсрочит ее. Единственное, что нам сейчас остается, так это держать оборону на заводе, — истеричный смех непроизвольно вырвался из груди и эхом разнесся по вагону. — Сотня человек против тысяч зараженных! Это будет короткая стычка.

Голова бессильно рухнула на столешницу, а плечи судорожно задрожали в беззвучных попытках плача, который я подавил, истратив на это остатки воли. В этот момент я почувствовал, как на мускулистое плечо мягко легла крохотная ладошка. Вместо привычного человеческого тепла я почувствовал на коже легкое покалывание, какое бывает, если облизать батарейку-«крону».

Подняв голову, я увидел стоявшую позади меня Софию. Дочь профессора смотрела на меня с сочувствием; казалось, даже ее бирюзовый глаз источал мягкое свечение, от которого мне стало немного легче. Ее тонкие пальчики с металлическими пластинками продолжали щекотать мои мышцы.

— Мне кажется, я смогу тебе помочь, — спокойно и уверенно произнесла Соня.

Я посмотрел на ее лицо с явными следами от импровизированной подушки из свернутой зимней куртки. В голове мелькнула мысль, что такая хрупкая девушка если и сможет помочь нам в грядущей битве, то только тем, что поможет погрузить вещи. С сомнением хмыкнув, я повернулся к ней в полный оборот:

— И чем же?! — Я пытался скрыть в своем голосе скептические ноты, но мне не хватило на это сил.

София стоически выдержала мой язвительный вопрос, звучавший с явной издевкой:

— Я не рассказала тебе о том, как мне в одиночку удалось выжить в лаборатории, полной зараженных? — Девушка специально сделала паузу, давая мне время на осознание этого факта.

Мои брови удивленно поползли вверх:

— Нет, не рассказывала. Времени не было, сама понимаешь.

Тонкие губы на кукольном лице растянулись в зловещей улыбке, а по моей спине пронеслась волна мурашек от увеличившегося импульса в ее пальчиках.

— Это долгая история, детали которой сейчас никак не повлияют на эффективность нашего выживания. Так что буду краткой. Как ты уже видел, под моим контролем было все здание «Кормильца». Я могла открывать и закрывать двери, управлять электроприборами и системой пожаротушения. — Ее протезированный глаз засветился ярче, выражая гнев своей обладательницы, который не проступил на ее лице. — Однако это лишь детали. Я хочу донести до тебя теорию о том, что вирус разумен. Он действует как единый живой организм, полагаясь на каждого зараженного как на источник новой информации, — я непроизвольно сглотнул. — Живой организм, у которого вполне себе аналитический склад разума.

Мне пришлось напрячь память, чтобы сопоставить эту информацию с моим опытом. В голове стали мелькать кадры из прошлого: лысый мужик в музее, шагавший по зараженным как по живой лестнице; наблюдение с квадрокоптера за бабищей с черными глазами, которая собирала вокруг себя бродяг; битва в часовне, где зомби не нападали на меня, пока у них не появился численный перевес; даже последняя стычка с бешеными в Экспоцентре, когда я с Вольдемаром переломили хребет атакующей волне, заставив их отступить и ожидать подхода подкрепления; и многие, многие другие случаи, когда зараженные бешенством вели себя с осторожностью.

Чем дольше я крутил в голове боевые столкновения из прошлого, тем больше утверждался в том, что слова Софии действительно правда! Осознание этого факта, которое до этого момента было лишь тенью догадки, стало ярким и столь фундаментальным, что я захохотал от чувства разгаданной тайны. Разрозненные пазлы этой головоломки наконец встали в единую картину. Мне вспомнилась ночь перед «детской атакой», когда я играл в «Растения против зомби», момент с картами, когда я практически почувствовал логику Зеленого Бешенства, начав рассуждать о его распространении как об игре, в которой была цель уничтожить с помощью болезни все человечество. Вспомнились и самые первые попытки зараженных пробиться штурмом сквозь колючую проволоку под напряжением, что так и не увенчались успехом и они были оставлены ими как бессмысленные и не эффективные.

София заметила всю ту бурю эмоций, которая отражалась на моем лице. Глядя на перемену моего настроения, она заговорщицки улыбнулась в ответ.

— Это многое объясняет, — с придыханием ответил я. — Но что это дает нам сейчас?

Дочь профессора нахмурила прямые тонкие брови, словно пытаясь убедиться в том, что я сейчас не шучу и задаю свой вопрос серьезно:

— Ты, наверное, меня проверить хочешь?

Я отмахнулся от ее вопроса, уже прекрасно понимая, что сморозил глупость: