Странно, но когда я очнулся, голова почему-то не болела. Почти не болела. Либо мозг уже адаптировался к постоянным травмирующим его потрясениям, либо его там попросту уже не осталось. И моя многострадальная черепушка превратилась в сплошной однородный монолит. Кость и ничего более. Как у военных…

Во всяком случае, сознание моё было ясным и отчетливые мысли не рассыпались, как это бывало при прежних контузиях и травмах. Однако глаза всё же оказались незрячими. По ходу, чем-то замотанными.

Из общей совокупности всех этих «дано» я сделал единственно пришедший в ум вывод. Что на этот раз жизнь свела меня не с доморощенными урками, а с уважающими своё дело профессионалами. По крайней мере, тот, который меня сзади дюзнул по башке, в прикладной анестезиологии, уж точно, ни разу не новичок. Для дилетанта он слишком дозировано приложился к моему интеллекту. И не железкой, как это сделали бы уголовники. Видать, эти ребята рассчитывают на какой-то содержательный диалог со мной.

А еще больше меня порадовало то обстоятельство, что хулиганы лишили меня зрения. И, судя по отсутствию боли в глазах, лишили не кардинально. Что само по себе тоже не может не радовать. Если бы у пригласившей стороны был умысел на мою дальнейшую утилизацию, глаза бы мне не закрывали. Впрочем, это вовсе не факт. Сам бы я глаза пленённого клиента замотал в любом случае. Инструкции и правила воздействия на vip-задержанных, по которым когда-то сдавались зачеты, никто пока не отменял. Они едины для всех. Не только для МВД, но так же и для гэбни с грушниками.

Осторожно пошевелив зафиксированными за спиной руками, я по тактильным ощущениям пришел к выводу, что они скованы наручниками. Не связаны металлической проволокой или, паче того, верёвкой. Которая чувствуется совсем по-другому, а именно наручниками!

Данная немаловажная подробность одновременно, как порадовала, так и огорчила.

Это в девяностые резиновые дубинки, «Черёмуха» и наручники стали рутинной обыденностью. А сейчас это есть, ни что иное, как невиданная экзотика. Более свойственная для стран бесчеловечного капитализма и чистогана. А у нас в МВД СССР строго хранящаяся в оружейных комнатах и в опечатанных ящиках.

Наручников нет ни у кого. Ни у ППС, ни у ОВО и уж, тем более, у ГАИ. Почему-то так сложилось, что не приветствует советское государство атрибутов капиталистической полицейщины и царской жандармерии. Или хуже того, признаков повальных репрессий Ягодно-Ежовской эпохи. Категорически и принципиально не приветствует! Поэтому в школах милиции и на первоначальных курсах молодых ментов в режиме обязаловки учат применять такой приём, как «связывание». Обыкновенной верёвкой или брючным ремнём. И только на самые ответственные задержания операм выдаются заводские «браслеты». С обязательной их сдачей взад сразу же после проведённого мероприятия. Ибо это есть спецсредство. Применять которое в стране победившего социализма не принято по политическим мотивам. И потому такое применение в сегодняшние застойно-вегетарианские времена жестко регламентировано.

Оно понятно, что в личном владении у особо одарённых энтузиастов сыска наручники есть. Те, которые давно списаны или числятся кем-то и где-то утерянными. Но явление это редкое и сугубо неофициальное, а стало быть, существует оно в частном порядке и абсолютно нелегально. И боже упаси, если об этом кандальном девайсе, находящемся в личном пользовании какого-то мента узнает руководство! Само собой, не начальник родного «угла» или даже зам по опер, которые на данную вольность посмотрят сквозь пальцы. Это, если опер толковый и даёт сносную раскрываемость. Скандал рванёт, когда о «левых» браслетах прознает кто-нибудь рангом повыше означенных начальников. Или, чего доброго, совсем со стороны. Да еще, если из вышестоящего управления, а хуже того, из прокуратуры. Тогда обязательно быть беде и акту воспитательного кровопускания через анус виновного…

Пользуясь тем, что вражья машина пока еще движется и на меня никто не обращает внимания, я продолжил размышлять. Хотелось иметь хоть какое-то, пусть и самое минимальное, понимание происходящего. К тому роковому моменту, когда меня привезут на место финальной беседы.

А в том, что беседа будет, я нисколько не сомневался. В противном случае, меня бы устранили на месте. Сразу и без обременительных покатушек по городу.

— Он очнулся! — прозвучал сверху голос того, кто в этой компании отвечал за опцию «Выкл».

— Ну и хорошо! — ответил ему тот, который первым задал мне вопрос, Корнеев ли я. — Мы уже подъезжаем.

На немногословный перебрёх своих обидчиков реагировать я не стал. По причине временного цейтнота и слабой сообразительности головы. Вместо этого я с удвоенной интенсивностью продолжил морщить отбитый ум.

Итак, что мы имеем? Ведут себя эти ребята более, чем спокойно и вполне слаженно. Никакой босяцкой суеты, дебильных оскорблений, угроз. И уж, тем более, каких-то лишних движений они не совершают. В смысле пинков и пошлых зуботычин. Всех недружественных эволюций по отношению ко мне произведено ровно столько, сколько требовалось для дела. Опять же, эти долбанные наручники, мать их ети!

Коллеги по внутренним органам? Голубые соседи-смежники? Оба этих предположения имели полное право на их существование и дальнейшую прокачку. Но в любом случае, и в этом я уверен, эти уроды действуют неофициально. То есть, государственная машина здесь ни при чем. Не для того меня давеча осыпали милостями с самого верха государственного Олимпа, чтобы вот так по-варварски хватать и не пущать. К тому же я сейчас одет в форменное обмундирование офицера милиции. Мало того, эти троглодиты абсолютно точно знают, кто я таков есть. И что-то подсказывает мне, что для моих похитителей то обстоятельство, что в городе бесчинствует Москва, так же секретом не является. Значит и о моей роли в происходящих процессах им должно быть ведомо.