Антонина Мирофановна наконец улыбнулась – не той задумчивой, а открытой, весёлой улыбкой.

– Элегантным – не то слово, граф. Я бы сказала, неслыханным. Пойдёмте, Пётр Алексеевич. Боюсь, вы стали самым обсуждаемым человеком в городе, и вам лучше на время скрыться от восторгов и пересудов.

Она развернулась и двинулась в сторону дома. Я последовал за ней, жестом велев слугам идти следом.

– Признайтесь, – начал я, поравнявшись со вдовой, – вы ведь ни на секунду не верили, что «чудаковатый граф» сможет победить.

– Я верила, что вы ввязываетесь в очень опасную авантюру, – ответила она, не глядя в мою сторону. – Но я никогда не видела, чтобы человек дрался… так. Ваша дерзость почти пугает. Такой напор я встречала разве что в рассказах о казаках. Говорят, атаман Платов ведёт бой так же – не по правилам, а по наитию, и всегда побеждает.

– Платов? – переспросил я, стараясь, чтобы это прозвучало как можно более небрежно. – Простите моё невежество, Антонина Мирофановна, но книги по тактике Ганнибала и Сципиона занимали меня куда больше, чем современные герои. Кто он?

Вдова остановилась и посмотрела на меня с искренним изумлением.

– Вы и вправду не знаете? Матвей Иванович Платов – это вихорь-атаман Донского войска. Живая легенда. Говорят, он может с горсткой казаков разбить целый полк. Для него нет авторитетов, кроме Государя, и нет преград. Супруг мой покойный знавал его лично. Ну и мне приходилось встречаться несколько раз.

Мы дошли до калитки её дома и остановились. Вернее, остановилась вдова. Она просто замерла в двух шагах от меня, внимательно изучая мое лицо.

Было в ее взгляде что-то этакое… Что-то тревожащее душу. Ну или не совсем душу, если говорить откровенно. Пожалуй, чуть пониже будет. А что? Женщина привлекательная, с огоньком. Я – молод и хорош собой. Хотя… Насчет хорош собой надо проверить. В суете толком даже не рассмотрел новый образ, который мне достался.

Антонина помолчала, а затем добавила тише:

– Некоторые считают его просто удачливым разбойником. Но я думаю, чтобы быть таким, как он, нужна не только удача. Нужна воля. И у вас, Пётр Алексеевич, сегодня я увидела именно её.

Она протянула руку, осторожно провела пальчиками по моему плечу, словно убирая невидимые пылинки, а затем развернулась и вошла во двор, оставив меня наедине с этой мыслью. Воля… Ну что ж. Спорить не буду.

Захар и Прошка почтительно топтались на месте, не лезли со своей заботой. Наверное, поняли, что за короткими, вроде бы обычными фразами Антонины Митрофановны скрывалось нечто важное. И оно там действительно было.

Совершенно случайно я узнал имя одного из главных действующих лиц грядущей войны. Это куда важнее унижения какого-то Орлова, потому как в свете предстоящих событий мне нужно понимать, на кого можно делать ставки.

– Ну что застыли? – Я, обернувшись, посмотрел на слуг, которые всем своим видом демонстрировали отсутствие интереса к нашей беседе с Антониной. Выходило у них, прямо, скажем, хреновенько. – Займитесь, что ли делом. А то ходите за мной след в след. Так можно и несварение получить. Куда не гляну – то один, то второй, а то и сразу оба.

Высказавшись, я направился к дому. Хозяйка уже скрылась за дверью и мне, если честно, вдруг подумалось, а не пригласить ли ее этим вечером на просмотр звезд. Ночь, тихий ветерок, бутылочка вина… Однако, с романтичными планами пришлось притормозить.

Сначала был ужин. В отличие от полуденного обеда, он оказался лёгким и изысканным. На белоснежной скатерти не обнаружилось жирного гуся или многослойной кулебяки. Вместо этого на фарфоровых тарелках подали запечённых до золотистой корочки перепелов, а стол украшали разнообразные закуски: тарелочка с солёными рыжиками, мочёные яблоки, вазочка с густым мёдом. В центре стола уже пыхтел, готовясь к чаепитию, пузатый самовар. Несомненно, в еде здесь знают толк.

Атмосфера была скорее интимной, чем праздничной, и это располагало к неспешной беседе, которую я планировал завершить тем самым приглашением на прогулку.

– Вы очень изменились, Пётр Алексеевич, – заметила Антонина, с лёгкой насмешкой наблюдая, с каким аппетитом я ем. – Прежний вы и от перепелов бы отказались, сказав, что предпочитаете дичи «что-нибудь более утончённое из французской кухни».

– Скажем так, – ответил я, расправившись с птицей и намазывая мёд на румяную ватрушку, – Решил, жизнь слишком коротка, чтобы отказываться от… простых удовольствий. Они зачастую самые искренние. Как вы относитесь к искренности, душа моя?

Наши взгляды встретились, и в её глазах я снова увидел тот самый интерес, который свойственен увлеченной женщине. Отлично. Кажется, моя харизма работает без перебоя. Пожалуй, флирт с красивой женщиной мне не помешает.